После обеда один из работников по имени Ёда неожиданно заявил в разговоре, что выступление императора содержало призыв «воевать еще решительнее». На какой-то миг в столовой воцарилась мертвая тишина. Но все, включая директора, оставались на своих местах, и никто, видимо, не собирался уходить.
— Ничего подобного! — громко выкрикнул кто-то.
Сотрудник отдела труда Наканиси сказал, что во время выступления Его Величества он ясно расслышал слова: «Если бы мы и далее продолжали военные действия, то это привело бы...»
— Не могу ручаться, но и мне послышалось что-то в этом роде, — поддержал его директор.
Нашлось и еще несколько человек, явственно слышавших эти слова, никак не совместимые с призывом «воевать еще решительнее». Такого призыва просто не могло быть. В конце концов мы все пришли к выводу, что Япония потерпела полное поражение в войне. (Это было подтверждено сообщением, переданным по радио в пять часов вечера. Потом я читал в газетах императорский рескрипт об окончании войны, где говорилось: «Враг применил новое, бесчеловечное оружие. Оно вызвало неисчислимые жертвы и нанесло огромный ущерб. Если бы мы и далее продолжали военные действия, это привело бы к уничтожению не только нашего народа, но и всей человеческой цивилизации...» — Из более поздних записей.)
Я принес из канцелярии составленные мной документы и попросил директора поставить печать. Я ясно отдавал себе отчет в том, что фабрика, работающая на армию, теперь, после поражения в войне, не нужна и что моя поездка на станцию Каи потеряла всякий смысл.
— Куда положить эти документы? — обратился я к директору.
— Я их положу в сейф, — ответил он, забрал документы со стола и вышел.
А я отправился во двор. Мне вдруг снова захотелось поглядеть, как плывут угри. Я приблизился к каналу на цыпочках, но не увидел ни единого угря. Лишь чистая, прозрачная вода».
Итак, Сигэмацу закончил. Оставалось лишь перечитать дневник еще раз и вложить его в картонную коробку.
На следующий день Сигэмацу пошел поглядеть, как чувствуют себя карпы. Молодь быстро набирала вес. В углу большого садка с мелкого дна тянулись вверх стебли бразении. Должно быть, Сёкити пересадил их из пруда Бэнтэн в Сирояма. Кое-где плавали на поверхности овальные листья, а между ними на тоненьких стебельках покачивались маленькие фиолетовые цветы.
«Если сейчас над горами вспыхнет радуга — не белая, а пятицветная, — произойдет чудо, Ясуко выздоровеет», — неожиданно подумал Сигэмацу. И хотя у него не было никаких надежд на осуществление этой мольбы, он упорно глядел в сторону далеких гор.
