Избранное. Том второй - [172]
- Так иди в дом. Комары же.
- Я уж привык к ним. И они ко мне.
Димку разбудил гул вертолёта, севшего неподалёку от берега. Вертолёт первым увидали ребятишки. Выглядывая из-за кедра, они следили за грузным рослым человеком, к которому шёл бригадир Андрей Андреевич.
- Поздравляю тебя, именинничек. – В прилетевшем Димка узнал отца. – Поздравляю.
- Спасибо, – бригадир уж слышал указ по радио. Его наградили орденом Ленина. Должен бы радоваться, ликовать, а лицо спокойно, даже сурово.
- Соберите людей, – кому-то приказал Юрий Павлович. Из люка выскочил вертлявый толстый человечек с жёсткими складками подле улыбчивых губ, с беспокойными руками.
- Сию минуту.
- Не надо, – остановил бригадир. – Люди устали. Работали всю ночь. Да и орден без них могу получить. От этого он хуже не станет.
- Может, ты и прав. Наверно, прав, – устало согласился Юрий Павлович. – Шумиха последних дней ему прискучила. – Поздравляю. – Он сдержанно обнял бригадира, не заметив, что из-за дерева их фотографирует Димка.
Идёмте в дом, – пригласил Андрей Андреевич. – Наверно, проголодались?
- Не столь проголодался, сколь устал. Вздремнуть бы часок.
- Сначала позавтракаем, но странно: мать куда-то спозаранку исчезла. Ладно, сам соберу, – сказал Андрей Андреевич. Налил ухи, поставил бутылку коньяка.
- За твой орден, – предложил Юрий Павлович.
- Спасибо.
- Ты что же, холостякуешь?
- Жена в аспирантуре. Я с матерью. Да и она куда-то ушла...
«Друзья по несчастью, – вздохнул Юрий Павлович. – Только у него это временно. А у меня – норма жизни».
- Налей ещё по одной, Андрюша, – попросил он, но хозяин лишь пригубил, а пить не стал.
- Я свою норму выполнил. К перевыполнению здесь не стремлюсь.
- А я выпью. – Юрий Павлович устало потёр переносицу. Хотелось спать, но он знал, что не уснёт; поблагодарив хлебосольного хозяина, вышел на крылечко. Из-под крыши метнулась тень.
- Что ж ты от отца-то бегаешь? Боишься, что ли?
- Что бояться? Всё равно пороть не будешь.
- Не буду, – согласился Юрий Павлович и, поманив сына, уселся с ним на крылечке. – Долго ещё намерен шляться?
- К началу занятий вернусь. А может, раньше, – сказал Димка, но, увидав, что отец огорчился, поспешно уточнил: – Конечно, раньше. Недельки через две.
- Ладно, что с тобой поделаешь, – уступил Юрий Павлович и вдруг подумал, что с сыном год, если не больше, не сидел вот так рядом. Поговорить с ним и то нет времени. Работушка чёртова! А парень растёт и нуждается в отцовском внимании. – Плавай сколько понадобится. Если это интересно.
- Ещё бы не интересно! Здесь во какие люди! – Димка показал большой палец. – Я снимал их. И тебя с Андреем Андреевичем.
- Люди здесь замечательные, сын. Это верно. Я и сам от них заряжаюсь.
- А все думают, что ты их заряжаешь, – не поверил Димка.
- Если думают – пусть, не разубеждай. Вообще-то процесс взаимный.
- Так я поплаваю, пап? Я прямо сейчас поплыву... на «Ракете». Нам нужно Тиму догнать.
- Догоняй. Но смотри там, поосторожней. – Юрий Павлович с удивлением отметил, что уж слишком дал волю своим чувствам.
Димка, ткнувшись головой в отцовскую ладошку, убежал. К берегу причалила «Ракета». Увидев стариков, парнишка помахал Вениамину Петровичу. Художник, держа Веру Сергеевну за пальцы, говорил:
- Я скоро вернусь за тобой, Верочка. Мы вместе уедем в Тюмень. А пока...
- Пока ты должен посмотреть мир, – улыбнулась Вера Сергеевна. – Ты уже говорил мне об этом.
- Да, я должен. Я так счастлив! Теперь я действительно всё получил от жизни.
- И я счастлива была повидать тебя. Ну, прощай.
- До свидания. – Он поцеловал ей руку и крупно, молодо зашагал к причалу.
«Как он силён ещё! – залюбовалась им женщина. – Как свеж! Он сохранил и душу свою... А я?..»
«Ракета» отчалила и скоро скрылась за крутой излучиной.
«Мы скоро увидимся, – слышалось Вере Сергеевне, медленно шагавшей к своему дому. – Мы будем счастливы...»
Гибель «Летучего голландца»
А на «Ракету» их не взяли. Все места были проданы, и даже Димка, сын могущественного Юрия Павловича, ничего не мог сделать. Он размахивал фотоаппаратом, щёлкал транзистором и страшным шёпотом произносил имя отца – не помогало. Матросик с пушком на губе высокомерно посматривал на обтрёпыша, увешанного техникой, на странного застенчивого старика и жевал резинку. Он был заправский матрос, второкурсник из мореходки, он плавал уже целую неделю, и потому ему сам чёрт не брат.
- Чеши по компасу, салажонок! – ворчал матросик, сталкивая парнишку с трапа.
- Сам салажонок! Сопля зелёная! – оскорблённо заорал Димка, когда «Ракета» отчалила. Матросик выплюнул резинку, ринулся к борту, чтоб наказать своего обидчика, но, услышав командный окрик, принялся драить палубу.
А Димка давил на себе комарьё и тем же грязным и окровавленным кулаком вытирал злые слёзы. «Надо бы папке сказать, – спохватился он запоздало, потом одёрнул себя: – Всё равно не помог бы... Сказал бы, сам устраивайся, не маленький».
Невесёлые Димкины рассуждения оборвал рокот мотора. И как видение, к берегу подлетел полуглиссер. Рядом с упитанным мотористом восседала всё та же Анфиса Ивановна. Войско её поредело. Из трёх старушек осталась одна. Две где-то отстали в пути.
В публикуемых в первом томе Зота Корниловича Тоболкина романах повествуется о людях и событиях середины XVII – начала XVIII веков. Сибирский казак-землепроходец В.В. Атласов – главный герой романа «Отласы». Он совершил первые походы русских на Камчатку и Курильские острова, дал их описание. Семён Ульянович Ремезов – строитель Тобольского кремля – главное действующее лицо романа «Зодчий». Язык романа соответствует описываемой эпохе, густ и простонароден.
В новом романе тюменский писатель Зот Тоболкин знакомит нас с Сибирью начала XVIII столетия, когда была она не столько кладовой несметных природных богатств, сколько местом ссылок для опальных граждан России. Главные герои романа — люди отважные в помыслах своих и стойкие к превратностям судьбы в поисках свободы и счастья.
В сборник драматических произведений советского писателя Зота Тоболкина вошли семь его пьес: трагедия «Баня по-черному», поставленная многими театрами, драмы: «Журавли», «Верую!», «Жил-был Кузьма», «Подсолнух», драматическая поэма «Песня Сольвейг» и новая его пьеса «Про Татьяну». Так же, как в своих романах и повестях, писатель обращается в пьесах к сложнейшим нравственным проблемам современности. Основные его герои — это поборники добра и справедливости. Пьесы утверждают высокую нравственность советских людей, их ответственность перед социалистическим обществом.
Новая книга Зота Тоболкина посвящена людям трудового подвига, первооткрывателям нефти, буровикам, рабочим севера Сибири. Писатель ставит важные нравственно-этические проблемы, размышляет о соответствии человека с его духовным миром той высокой задаче, которую он решает.
Это не книжка – записи из личного дневника. Точнее только те, у которых стоит пометка «Рим». То есть они написаны в Риме и чаще всего они о Риме. На протяжении лет эти заметки о погоде, бытовые сценки, цитаты из трудов, с которыми я провожу время, были доступны только моим друзьям онлайн. Но благодаря их вниманию, увидела свет книга «Моя Италия». Так я решила издать и эти тексты: быть может, кому-то покажется занятным побывать «за кулисами» бестселлера.
Роман «Post Scriptum», это два параллельно идущих повествования. Французский телеоператор Вивьен Остфаллер, потерявший вкус к жизни из-за смерти жены, по заданию редакции, отправляется в Москву, 19 августа 1991 года, чтобы снять события, происходящие в Советском Союзе. Русский промышленник, Антон Андреевич Смыковский, осенью 1900 года, начинает свой долгий путь от успешного основателя завода фарфора, до сумасшедшего в лечебнице для бездомных. Теряя семью, лучшего друга, нажитое состояние и даже собственное имя. Что может их объединять? И какую тайну откроют читатели вместе с Вивьеном на последних страницах романа. Роман написан в соавторстве французского и русского писателей, Марианны Рябман и Жоффруа Вирио.
Об Алексее Константиновиче Толстом написано немало. И если современные ему критики были довольно скупы, то позже историки писали о нем много и интересно. В этот фонд небольшая книга Натальи Колосовой вносит свой вклад. Книгу можно назвать научно-популярной не только потому, что она популярно излагает уже добытые готовые научные истины, но и потому, что сама такие истины открывает, рассматривает мировоззренческие основы, на которых вырастает творчество писателя. И еще одно: книга вводит в широкий научный оборот новые сведения.
«Кто лучше знает тебя: приложение в смартфоне или ты сама?» Анна так сильно сомневается в себе, а заодно и в своем бойфренде — хотя тот уже решился сделать ей предложение! — что предпочитает переложить ответственность за свою жизнь на электронную сваху «Кисмет», обещающую подбор идеальной пары. И с этого момента все идет наперекосяк…
Кабачек О.Л. «Топос и хронос бессознательного: новые открытия». Научно-популярное издание. Продолжение книги «Топос и хронос бессознательного: междисциплинарное исследование». Книга об искусстве и о бессознательном: одно изучается через другое. По-новому описана структура бессознательного и его феномены. Издание будет интересно психологам, психотерапевтам, психиатрам, филологам и всем, интересующимся проблемами бессознательного и художественной литературой. Автор – кандидат психологических наук, лауреат международных литературных конкурсов.
В романе автор изобразил начало нового века с его сплетением событий, смыслов, мировоззрений и с утверждением новых порядков, противных человеческой натуре. Всесильный и переменчивый океан становится частью судеб людей и олицетворяет беспощадную и в то же время живительную стихию, перед которой рассыпаются амбиции человечества, словно песчаные замки, – стихию, которая служит напоминанием о подлинной природе вещей и происхождении человека. Древние легенды непокорных племен оживают на страницах книги, и мы видим, куда ведет путь сопротивления, а куда – всеобщий страх. Вне зависимости от того, в какой стране находятся герои, каждый из них должен сделать свой собственный выбор в условиях, когда реальность искажена, а истина сокрыта, – но при этом везде они встречают людей сильных духом и готовых прийти на помощь в час нужды. Главный герой, врач и вечный искатель, дерзает побороть неизлечимую болезнь – во имя любви.