Том первый
романы
Отласы
Зодчий
Том второй
роман
Припади к земле
пьесы
Верую
Баня по-чёрному
Песня Сольвейг
повесть
Месяц комара
рассказ
Колодец
УДК 882-31 (571.12)
ББК 84(2Рос=Рус)6-444
Т 50
Тоболкин З.К. Избранное. Том первый. – Тюмень: ОАО «Тюменский издательский дом», 2008. – 512 с.
ISBN 978-5-8288-0146-5
В публикуемых в первом томе Зота Корниловича Тоболкина романах повествуется о людях и событиях середины XVII – начала XVIII веков. Сибирский казак-землепроходец В.В. Атласов – главный герой романа «Отласы». Он совершил первые походы русских на Камчатку и Курильские острова, дал их описание.
Семён Ульянович Ремезов – строитель Тобольского кремля – главное действующее лицо романа «Зодчий». Язык романа соответствует описываемой эпохе, густ и простонароден.
© ОАО «Тюменский издательский дом», 2008
© З.К. Тоболкин, 1985, 1994
© Р.Н. Сульженко, иллюстрации, 2008
ISBN 978-5-9288-0145-8
ISBN 978-5-8288-0146-5
Несколько слов случайных...
А ведь и впрямь слова-то о себе все случайны. Обдуманы те, что вылились в романах, пьесах и повестях. Я же всегда был рядом с теми, о ком писал. Я их представлял, постигал, дружил с ними, порой скандалил, а по сути дела любил их и учился у них. Не имеет значения, когда они жили, главное, что их породил я. Разные они получились, как, скажем, вот сейчас мои дети и внуки. Все мои, все мной любимы, и каждый для меня явление сложное и загадочное. Что проще, казалось бы, – рассказать об этом. Тут я всегда надолго задумываюсь и вновь прихожу к заключению: человек – великий роман, драма или комедия. А, в общем, явление загадочное, хотя на первый взгляд ясное, как скажем, восход. А вы загляните за облако, которым он скрыт. О-о! Там целые миры. Пожалуй, мой мир, мною пережитый, тоже до конца не изведан.
Я начал знакомство с литературой с «Войны и мира». Книга каким-то чудом оказалась в нашей убогонькой школе, единственной на четыре или пять деревень. В ней было четыре класса и две учительницы, молоденькие совсем, и, к счастью, умные и добрые. Первые полгода, сидя в классе, я молчал. Сидеть с детишками мне, первому парню на деревне, было стыдно и неловко. Почему первому – я был единственный гармонист на всю деревню. Ходил по нечастым гулянкам, играл на «тульской» гармони «Цыганочку», «Подгорную», какие-то песни вроде «Хазбулата» и «Златых гор».
Наигравшись до одури и до мозолей на пальцах, тут же засыпал где-нибудь в уголке. А бабы и девки тихо плакали, шуршали треугольничками на груди – письма от любимых с фронта. До зари обиходив избушки свои, доили коров, бросали охапку сена и шли на разнарядку. Затем в поле или на ферму. И так изо дня в день.
Из восьмидесяти семи призванных из нашей деревни вернулись человек семь – кто без руки, кто без ноги. Вспоминать мне это в тяжесть, уж много лет не по себе. Я это описал много позже в своих пьесах и рассказах, но перечитывать их почему-то до сих пор без боли в сердце не могу. Писать о войне – тоже.
Но сейчас время уже другое. Надо бы что-нибудь этакое весёленькое. Вроде «Стряпухи», а ещё лучше, когда Стряпуха уж замуж успела выскочить.
Не получится – знаю. И снова напишутся «Баня по-чёрному», «Возвращайся, Игнат». А ведь столько лет минуло!
Когда становится совсем невмоготу – пойду в рощу, прогуляюсь. Там тишина и покой. И ничто о былом – нежеланном и горьком – не напоминает.
Жизнь-то меня крепко воспитывала. Я уроки её воспринял чётко, хотя порой заносит. Так что ж, все мы люди, все человеки.
И надо приниматься за новый роман. Давно уже вынашиваю его в себе. Попутно ещё есть забавы: пьесы, стихи. А можно придумать или вспомнить что-нибудь из давнего прошлого... У меня же таких страниц несчётно. Так будет легче и проще. Хватит людей-то огорчать. Им и без того хватает забот. Живём во времена непростые. Надо уж не в душе своей ковыряться, а думать о Родине. Ей-то, Отчизне дорогой нашей, досталось поболе. Ты уж прости меня, Русь. Впредь буду оглядчивей и мудрей.
Моему верному другу жене Нэлли
У меня ли муж
не удала голова?..
(Из старинной песни)
1
В Петров день хоронили Отласа-старшего. Хоронили того, кто вместе с Петром Бекетовым, ныне тоже покойным, на месте старого Якутского острога забил первый кол.
– Походил, помахал сабелькой-то... вина попил с душок, – перед кончиной озорно подмигивая затёкшим красным глазом младшему сыну, Володею, хрипел он. Видя встревоженные лица домашних, успокоил: – Ишо нескоро отправляюсь. Ступайте. Ты, Володей, со мной будь... Слово посмертное имею.
Толкаясь в дверях, вышли сыновья, внук Васька, сноха, жилица Ефросинья с беременной дочерью. В избе расселись по лавкам, молчали. Через порог заглядывала смерть, а старый озорник будто не помирать – жениться собрался. Весь век прожил с шуточками. Вот и теперь, в последний свой час, шутит. Из всех, кто был здесь, его осуждала строгая, набожная Ефросинья да, не в пример прочим неверующим Отласам, кроткий и богомольный Григорий, средний сын. Был он грамотен, выучился чтению и письму у пришлого попа, заодно и Володея, младшего брата, выучил. Тот цепок умом, всё схватывал сразу... Правда, письмо поначалу давалось туго. Уж больно громоздки его руки, хоть сам росточку среди всех Отласов невеликого, но свилеват, как каменная берёза, быстр глазами и телом и непостоянен: то ласков как телок, то вдруг ни с чего освирепеет, и тогда близко не подходи. Отец отличал его из всех сыновей. Да и братья младшего баловали. Явился на свет, когда мать-покойница в горячке была... померла. Не зная, что родила третьего сына. Кормили из рожка, хлеб жевали, иной раз и к родительницам бегали и христом-богом выпрашивали грудного молочка. Хворал часто, раза три дышал на ладан. Думали, не жилец. А он выжил, выкарабкался, и потому он всем в семье особенно дорог. Может, за многие хворобы его или за то, что грудным сиротой остался, прощали всякое озорство, любили. Да и он почитал братьев. Впрочем, порой и насмешничал то над тихим Григорием, то над молчуном Иваном. Зато уж потом, если ненароком обидит кого, хоть ноги об него вытирай: будет молчать и потягиваться, как здешние добрые псы. Бродят они по улицам, наступишь – оглянутся, подождут, когда уберёшь ногу, и побредут дальше, добродушно виляя пушистым хвостом. Но если ударишь, вмиг клыки покажут... Упаси боже от этих клыков: вопьются в ногу – пол-икры выхватят.