Избранное - [31]

М а т ь. Люди в наше время так затурканы.

П р и я т е л ь н и ц а. Ужасно.

М а т ь. Затурканы, загнаны, просто трудно выкроить часок для себя, для души, для прекрасного…

П р и я т е л ь н и ц а. В жутком замоте.

М а т ь. Едва успеешь что-то поставить, как уже летишь переставить, и так все время. Вот наша судьба: «Kura domestica»[27].

П р и я т е л ь н и ц а. Гоняешь, гоняешь, и конца не видно. А Здислав?

М а т ь. Некогда даже посидеть и послушать Здислава. Это ужасно. (Ставит розы в вазу.) Сегодня он рассказывал о группе Лаокоона. Рим производит потрясающее впечатление. Здислав просто обалдел в Риме. Он и сейчас ходит, как лунатик. Иногда я боюсь разбудить его, нарушить этот сон. Мне все кажется, что стоит его потревожить каким-нибудь нашим отечественным словечком, как он упадет с пьедестала и разобьется. Итальянцы любят нас до безумия, буквально с ума сходят. Как услышат: «Polonia, Polako», лица у них так и расцветают в улыбках. Не только итальянцы, но и негры, англичане, шведы, ну все, все! Это трудно передать.

П р и я т е л ь н и ц а. Я что-то плохо помню эту легенду.

М а т ь. Один жрец ударил дротиком троянского коня, внутри которого сидели солдаты. Тогда из моря внезапно появились две змеи огромного размера, их послал Посейдон, как известно, враждебно относившийся к Трое.

П р и я т е л ь н и ц а (ест печенье). Ты знаешь, это очень интересно.

М а т ь. Змеи бросились прямо на Лаокоона, занимавшегося вместе с двумя сыновьями подготовкой к жертвоприношению, в мгновение ока обвили и задушили отца и обоих сыновей.

П р и я т е л ь н и ц а. Хоть убей, не помню. Ну совершенно вылетел у меня из головы этот легендарный жрец Аполлона из Трои! Агесандр, Полидор, Афинодор…^{54} Все выветрилось… Стоит перестать заниматься — тут же забываешь! Лессинг, Винкельман, «Гамбургская драматургия»^{55}.

М а т ь. Но все-таки ты не отстаешь.

П р и я т е л ь н и ц а. Только когда удается вырваться из круговорота. Сама знаешь — то носки, то Колготка волосы перекрасила, Мацей авторучку сломал, электричество отключили, воды нет… И сама не всегда с собой в ладу, но при первой же возможности — посещаю галерею. На днях я была на вернисаже Грдулы. В последнее время он стал «народным умельцем».

М а т ь. Это тот, картины которого излучают энергию непокорной космической красоты?

П р и я т е л ь н и ц а. Именно тот.

М а т ь. Это так замечательно!

П р и я т е л ь н и ц а. Энергия эта возникает как бы из внутреннего ока и непрерывно посылает инфракрасные и ультрафиолетовые лучи.

М а т ь. Конечно, в космос?

П р и я т е л ь н и ц а. Разумеется, хотя в работах Грдулы явственно ощутимо внутреннее противоречие; столкновение с препятствием на какой-то миг разверзает перед нами зияющую бездну и… манит.

М а т ь. Это как цепная реакция после взрыва, калечащего прекрасное и вынуждающего нас отбросить или принять аналитический метод Грдулы.

П р и я т е л ь н и ц а. И это все происходит у нас в Варшаве!

М а т ь. Невероятно.

П р и я т е л ь н и ц а. Просто невозможно поверить!

М а т ь (встает). Извини, я на минутку… на кухню. (Выходит.)

Приятельница прячет лицо в бумажные розы. Входит  м а т ь, улыбаясь.

П р и я т е л ь н и ц а. Выкипело?

М а т ь. Да, теперь можем поговорить свободно. Представь себе, что Здислав вернулся совершенно обновленный. Вроде тот же и вместе с тем другой, весь какой-то переполненный, упоенный прекрасным, — настоящий аккумулятор. Не успел еще повесить шляпу, а уже заговорил. Как он говорит! Это просто наслаждение. Знаешь, для меня просто пиршество, когда я слышу, как Здислав говорит с Дзидеком. Понимаешь: отец и сын. Симфония.

П р и я т е л ь н и ц а. Да-да, при нашем стрессовом состоянии это очень много значит.

М а т ь. Я переставляю кое-что, а на самом деле слушаю, слушаю. Возвышенные речи так и льются. Усядутся вдвоем или втроем… Представь себе, сегодня он рассказывал о группе Лаокоона. Скажу тебе откровенно, что только под влиянием этого рассказа я вдруг как бы прозрела, осознала в себе существование этой группы. В нашу атомную эпоху человека так лихорадит, он так измотан, что порой даже забывает о прекрасном. А тут с благоговением ощущаешь, как Здислав наполняет Дзидека прекрасным, а дедушка ему стойко вторит, хотя нет-нет да и задремлет.

П р и я т е л ь н и ц а. Представь себе…

М а т ь. О, это настоящий симпозиум! Но подумай только, как Здисю не повезло, оригинальная группа Лаокоона как раз была в реставрационной мастерской, и ему пришлось довольствоваться копией из гипса.

П р и я т е л ь н и ц а. Ох уж эти итальянцы! Но Здислав все же доволен путешествием?

М а т ь. Не то слово, его будто подменили. Колоссально. Он прямо не может выговориться. Вчера весь день говорил, говорил и сегодня говорит. А дедушка молча кружит и нет-нет что-нибудь вставит. Совсем как Юпитер.

П р и я т е л ь н и ц а. И это во времена политехнизации. Нет, ты определенно вытащила счастливый билет…

М а т ь. Вчера Здислав так рельефно обрисовал группу Лаокоона, которая находится в музее апостольской столицы… (Прерывает рассказ. Вдруг разражается смехом. Смеется, покатывается со смеху.)

Приятельница неуверенно улыбается.