Избранное - [32]
Представь себе! (Снова хохочет до упаду.) Представь себе, чуть не забыла рассказать!.. (Наклоняется к приятельнице и шепчет ей на ухо. Та смотрит на нее с недоверием.)
П р и я т е л ь н и ц а. Что ты говоришь! Невообразимо.
М а т ь. И на каждом листок!
П р и я т е л ь н и ц а. Я тоже верующая, но это уж слишком.
М а т ь. Листок на каждом, от самого маленького до самого большого. Даже у таких вот крохотных фигурок (показывает на пальце) это прикрыто гипсовым листком. Говорят, есть специальное распоряжение какого-то Пия или Бенедикта. Конечно, скульптуры мраморные, поэтому пришлось ампутировать мраморные члены и все эти места залепить гипсовыми листочками.
П р и я т е л ь н и ц а. Ну, это уж слишком, хотя, помнится, и у нас, несмотря на совсем иной общественный уклад, бывали такие случаи.
М а т ь. У нас?
П р и я т е л ь н и ц а. Знаешь, в период этого ужасного перегиба, или так называемого культа личности, я как-то была на выставке скульптуры в академии, и представь себе…
М а т ь. Говори, говори…
П р и я т е л ь н и ц а. Так вот, помнится, это было именно в период администрирования в искусстве. Прихожу это я в академию на выставку скульптуры, хожу, осматриваюсь, мне как-то не по себе. Чего-то не хватает. Вокруг статуи, и все смотрят на меня, и представь себе… (Начинает смеяться. Смех постепенно нарастает, наконец она разражается взрывом хохота.) Вообрази, я обнаруживаю, что… что у обнаженных мужчин virilia упрятаны в черные мешочки. Да-да, в бархатные чехольчики. Я думала, что упаду прямо на пол… Конечно, тоже гипсовые.
М а т ь. Да, одно другого стоит!
П р и я т е л ь н и ц а. Боже мой! Представь себе, я забыла выключить… (Убегает.)
Входит д е д у ш к а. В руках у него книга, он углублен в чтение. Садится, читает.
Пауза.
М а т ь (поправляет бумажные цветы; самой себе, но громко). Жизни своей не пожалею, а ребенка не дам в обиду.
Дедушка читает, бормочет что-то себе под нос.
Вы спите?
Д е д у ш к а. Да.
М а т ь. А что вы сейчас читаете?
Д е д у ш к а. Плутарха. С детства с ним не расстаюсь.
М а т ь (вынимает из вазы розу, нюхает ее). А вы, папа, разве не заметили, что Дзидек какой-то бледный, молчаливый. За целый час не сказал ни слова. Я волнуюсь…
Д е д у ш к а. Может, ему нечего сказать.
М а т ь. Где это слыхано, чтобы здоровый мальчик молчал. Он болен, или с ним что-то случилось. Но дети теперь такие замкнутые. Может, у него какие-нибудь сомнения идеологического порядка?
Д е д у ш к а. Ты чересчур впечатлительна. Позавчера мы с ним беседовали. Дзидек так выразительно, так образно рассказывал обо всем, что узнал от отца, о путешествиях, античных прогулках… Должен тебе сказать, я был поражен этими характеристиками, формулировками, отношением к прекрасному отца с сыном я сына к отцу. Он рассказывал своими словами, однако в этом была какая-то красота…
М а т ь. Конечно, от меня все скрывают. И очень жаль.
Д е д у ш к а. Но ведь тебе нужно было переставить кастрюлю. Скажу откровенно, ты много потеряла.
М а т ь. Расскажите, отец, хотя бы своими словами.
Д е д у ш к а. Оказывается, Здислав попал не очень удачно. Laocoonte — Calco in Gesso. Dello Originate in Restauro. И тем не менее ему казалось, что не только воздух вокруг знаменитой группы, но и весь его организм был буквально насыщен гармонией! И невзирая на то, что это была только копия из гипса, — сама идея одухотворяла все вокруг…
М а т ь. Никогда бы не заподозрила итальянцев в таком легкомыслии. Сезон.
Д е д у ш к а. Дзидек рассказывал об этом так проникновенно, словно передо мной стоял молодой Здислав, ну просто копия.
М а т ь. Продолжайте, отец, продолжайте. Я счастлива.
Д е д у ш к а. Я повторяю только слова Дзидека.
М а т ь. Говорите, говорите.
Д е д у ш к а. Скажу по секрету, только вера в прекрасное связывает меня с жизнью. В красоту прекрасного и красоту человечества.
М а т ь. И подумать только, что Дзидек все так тонко, с таким вкусом тебе пересказал. Бедная бабушка не дождалась. Как бы она была счастлива, если б могла услышать. Это исключительно одаренный, прямо-таки ренессансный мальчик, а ведь был таким маленьким, когда я его родила.
Д е д у ш к а. Ты попала в точку. Volltreffer[28], как говорят граждане Федеративной Республики Германии и Германской Демократической Республики…
М а т ь (закрывает уши руками). Ох, эта политика! Слышать не хочу больше о политике. Умоляю! Политика для меня не существует. Я сказала себе: конец. Не знаю, не слушаю. Наша жизнь слишком коротка. Весь этот догматизм и ревизионизм не для моих нервов. Здислав был тоже активным на предыдущем этапе, до сих пор еще не пришел в себя. Помню, по ночам просыпался и кричал: реализм! сюрреализм! Совсем голову потерял. Хватит с меня болезней в доме.
Д е д у ш к а. Но послушай же, Гражинка…
М а т ь. Ни слова! Умоляю. Довольно политиканствовать, пусть другие теперь стараются и приносят себя в жертву!.. Почему я должна все время дрожать… тут политехнизация, там алиенация… Нет! Давайте работать, и все. Наше геофилософическое положение обуславливает нашу работу на платформе мирного сотрудничества в области мировоззрения. При наличии капли доброй воли все можно примирить. Я не желаю думать ни о каком Бомбоко, ни о Касавубу…
Тадеуш Ружевич — особое явление в современно» польской литературе, ее гордость и слава. Едва ли не в каждом его произведении, независимо от жанра, сочетаются вещи, казалось бы, плохо сочетаемые: нарочитая обыденность стиля и экспериментаторство, эмоциональность и философичность, боль за человека и неприкрытая ирония в описании человеческих поступков.В России Ружевича знают куда меньше, чем он того заслуживает, в последний раз его проза выходила по-русски более четверти века назад. Настоящее издание частично восполняет этот пробел.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Сухум. Тысяча девятьсот девяносто пятый год. Тринадцать месяцев войны, окончившейся судьбоносной для нации победой, оставили заметный отпечаток на этом городе. Исторически желанный вождями и императорами город еще не отошел от запаха дыма, но слово «разруха» с ним не увязывалось. Он походил на героя-освободителя военных лет. Окруженный темным морем и белыми горами город переходил к новой жизни. Как солдат, вернувшийся с войны, подыскивал себе другой род деятельности.
Когда пожилой Мюррей Блэр приглашает сына и дочерей к себе на ферму в Нью-Гэмпшир, он очень надеется, что семья проведет выходные в мире и согласии. Но, как обычно, дочь Лиззи срывает все планы: она опаздывает и появляется с неожиданной новостью и потрепанной семейной реликвией — книгой рецептов Фанни Фармер. Старое издание поваренной книги с заметками на полях хранит секреты их давно умершей матери. В рукописных строчках спрятана подсказка; возможно, она поможет детям узнать тайну, которую они давно и безуспешно пытались раскрыть. В 2019 году Элизабет Хайд с романом «Спросите Фанни» стала победителем Книжной премии Колорадо в номинации «Художественная литература».
«У крутого обрыва, на самой вершине Орлиной Скалы, стоял одиноко и неподвижно, как орёл, какой-то человек. Люди из лагеря заметили его, но никто не наблюдал за ним. Все со страхом отворачивали глаза, так как скала, возвышавшаяся над равниной, была головокружительной высоты. Неподвижно, как привидение, стоял молодой воин, а над ним клубились тучи. Это был Татокала – Антилопа. Он постился (голодал и молился) и ждал знака Великой Тайны. Это был первый шаг на жизненном пути молодого честолюбивого Лакота, жаждавшего военных подвигов и славы…».
Овдовевшая молодая женщина с дочерью приезжает в Мемфис, где вырос ее покойный муж, в надежде построить здесь новую жизнь. Но члены религиозной общины принимают новенькую в штыки. Она совсем не похожа на них – манерой одеваться, независимостью, привычкой задавать неудобные вопросы. Зеленоглазая блондинка взрывает замкнутую среду общины, обнажает ее силу и слабость как обособленного социума, а также противоречия традиционного порядка. Она заставляет задуматься о границах своего и чужого, о связи прошлого и будущего.
Захватывающие, почти детективные сюжеты трех маленьких, но емких по содержанию романов до конца, до последней строчки держат читателя в напряжении. Эти романы по жанру исторические, но история, придавая повествованию некую достоверность, служит лишь фоном для искусно сплетенной интриги. Герои Лажесс — люди мужественные и обаятельные, и следить за развитием их характеров, противоречивых и не лишенных недостатков, не только любопытно, но и поучительно.
В романе автор изобразил начало нового века с его сплетением событий, смыслов, мировоззрений и с утверждением новых порядков, противных человеческой натуре. Всесильный и переменчивый океан становится частью судеб людей и олицетворяет беспощадную и в то же время живительную стихию, перед которой рассыпаются амбиции человечества, словно песчаные замки, – стихию, которая служит напоминанием о подлинной природе вещей и происхождении человека. Древние легенды непокорных племен оживают на страницах книги, и мы видим, куда ведет путь сопротивления, а куда – всеобщий страх. Вне зависимости от того, в какой стране находятся герои, каждый из них должен сделать свой собственный выбор в условиях, когда реальность искажена, а истина сокрыта, – но при этом везде они встречают людей сильных духом и готовых прийти на помощь в час нужды. Главный герой, врач и вечный искатель, дерзает побороть неизлечимую болезнь – во имя любви.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В антологию включены избранные рассказы, которые были созданы в народной Польше за тридцать лет и отразили в своем художественном многообразии как насущные проблемы и яркие картины социалистического строительства и воспитания нового человека, так и осмысление исторического и историко-культурного опыта, в особенности испытаний военных лет. Среди десятков авторов, каждый из которых представлен одним своим рассказом, люди всех поколений — от тех, кто прошел большой жизненный и творческий путь и является гордостью национальной литературы, и вплоть до выросших при народной власти и составивших себе писательское имя в самое последнее время.
В сборник включены разнообразные по тематике произведения крупных современных писателей ПНР — Я. Ивашкевича, З. Сафьяна. Ст. Лема, Е. Путрамента и др.
Проза Новака — самобытное явление в современной польской литературе, стилизованная под фольклор, она связана с традициями народной культуры. В первом романе автор, обращаясь к годам второй мировой войны, рассказывает о юности крестьянского паренька, сражавшегося против гитлеровских оккупантов в партизанском отряде. Во втором романе, «Пророк», рассказывается о нелегком «врастании» в городскую среду выходцев из деревни.