Избранное - [317]

Так молвил король, что сердцем своим уже славил день праздничный. Они поняли его слова и почувствовали, что он хочет остаться один и уже готовится к службе церковной.

И они поочередно приложились к руке своего владыки и простились с ним и разошлись по жилищам, отведенным им в карлштейнском путевом дворце.

Карл удалился в свою опочивальню. К нему приблизились два пажа, неся его праздничное платье и золотую цепь. Король облачался и, радостный сердцем, пел псалом.

Солнце стояло еще высоко над лесами и склонами, где были виноградники.

Король оделся и подошел к окну. Перед ним раскинулся милый край, дорогой его сердцу кусок чешской земли, который он так полюбил, что поставил здесь этот святой и гордый замок. И тут он мысленно пожелал себе быть таким же чистым, плодоносным и красивым, как этот край, и вместе с тем таким же крепким и неприступным, как этот замок. Он знал, что сейчас к нему устремлены взгляды со всех концов страны и что завтра на него будут устремлены глаза потомков.

— И соберут в него честь и славу народов… — промолвил он про себя. Такова жизнь королей. Их труд велик, и ответ за все лежит на их плечах.

Король вышел из своей опочивальни и направился, свежий и крепкий, к дверям залы, где стоял еще не убранный стол, за которым пан Ешек из Яновиц произнес сегодня свое трогательное пророчество о царствии небесном.

Но не дошел король до дверей, как они распахнулись, и перед ним стояла и пала на колени жена его, Альжбета Померанская, та, о которой он знал, что она любит его любовью сильной и нежной.

Альжбета стояла на коленях и с плачем обнимала ноги Карла.

Король стал поднимать ее, но она не захотела подняться, а, рыдая и плача, сказала так:

— Господин мой, прости меня, не ведала я, что творю. Не пан Гинек Главач, и не Ченек из Жумбурка, и не твой верный повар, а я, я сама подала тебе яд… Господин мой, во имя бога милосердного прошу тебя и заклинаю, выпусти всех троих из заключения! Я грешна, я сделала то, за что они пострадали, я молчала, когда их пытали, слова не промолвила, когда они под пыткой признавались в том, чего не делали!

Карл силой поднял свою жену с пола. Велел ей сесть и объясниться толком.

И вновь упала королева Альжбета к ногам Карла и, краснея и плача, сказала, что в тот день она подложила ему в кушанье любисток, думая, что он ее разлюбил, и желая вернуть себе его любовь.

Карл слушал и не верил своим ушам.

— Ты хочешь обелить виновных? — спросил он строго.

— Клянусь, что я это сделала сама.

Карл серьезно покачал головой.

— Ты не веришь, что я люблю тебя? — чуть дыша, спросила королева.

Тут король засмеялся и поцеловал ее в губы. Королева же бросилась на шею своему супругу и повисла на ней и обняла его изо всех сил, а сила в ней была великая.

Король Карл был в эту минуту счастлив.

— И ты, Альжбета, страдаешь от того, что я король? Обещаю тебе исправиться в ближайшие дни и месяцы. Не хочу, чтоб ты думала, будто я тебя не люблю.

И тут же велел кликнуть к себе бургграфа и приказал ему немедля отправить в Прагу гонца с указом, что именем короля узники Гинек Главач на Скалице, Ченек из Жумбурка и помощник главного повара тотчас же должны быть освобождены от оков и выпущены на свободу.

После чего они вместе с супругой отправились в храм, где шла торжественная всенощная в канун дня святого духа. Служил ее каноник Ешек из Яновиц.

Когда король с королевой и всеми рыцарями стражи и замковым капитулом вышли из храма, то дальше пошли по зеленому ковру из травы и свежих цветов, насыпанных народом, что жил на Карлштейне.

Над землей уже горели святые звезды, и воздух был чист как алмаз.

Перевод Н. Беляевой.

ПРИМЕЧАНИЯ

ЕГО ЗВАЛИ ЯЧМЕНЕК. ВОЗВРАЩЕНИЕ ЯЧМЕНЬКА

Над дилогией «Его звали Ячменек» и «Возвращение Ячменька» Франтишек Кубка работал в 1956—1957 годах. Однако замысел ее начал складываться значительно раньте. «В 1922—1923 годах, — вспоминает писатель, — я несколько месяцев жил в Оломоуце и узнал Гану, самую очаровательную равнину на свете. Там я придумал историю о ганацкой деревне, которая во время Тридцатилетней войны долгие годы успешно оборонялась против шведов»[176]. Этот рассказ-легенда «Свадьба в Кане Галилейской» вошел в сборник новелл Ф. Кубки «Семь остановок» (1931).

Среди произведений, поразивших Кубку еще в детстве и впоследствии не раз привлекавших его внимание, была немецкая «Народная книга о Тиле Эйленшпигеле». В 1930—1931 годах он набросал несколько глав романа, который должен был называться «Эйленшпигель в Праге». Действие первой главы развертывалось на Карловом мосту в Праге в момент, когда по нему проезжал Фридрих Пфальцский (1596—1632) с женой Елизаветой (1596—1662) и свитой, поспешно покидая королевскую резиденцию Град. В следующей главе описывалось опустевшее поле битвы на Белой горе. Одна из глав этого романа («Размышления под Тыном») была в виде самостоятельной новеллы включена автором в книгу «Скифский наездник» (1941), но снята цензурой и увидела свет лишь во втором издании сборника (1946). В этой главе, а также в рассказах «Майские ночи» и «Пражский ноктюрн» (сб. «Пражский ноктюрн», 1943) впервые выступают персонажи, которые впоследствии будут фигурировать и в романах о Ячменьке.