Избранное - [45]

Заметив, что Бинь смотрит на него недоверчиво, Нам нахмурил брови:

— Ну хорошо, иди спать!

Он повернулся к ней спиной и снова стал смотреть туда, где виднелась фигура мужчины в европейском костюме. Тот стоял и курил сигарету.

Взошла луна.

За мерцающим огоньком сигареты человек, конечно, не мог разглядеть Нама, какие бы зоркие глаза у него ни были. Он не обращал на Нама ни малейшего внимания, заботясь больше всего о лежавшем в кармане бумажнике.

Нам вынул сигарету и, подойдя к незнакомцу вплотную, попросил у него спичку. Он сделал это, чтобы посмотреть, вытащит ли тот руку из кармана. Нам знал, что спички лежат в том же кармане, что и деньги. Но мужчина, ничего не ответив, протянул Наму горящую сигарету, потом, когда Нам прикурил, затянулся еще раз и бросил окурок в воду.

Этот жест, в общем-то совершенно обычный, показался Наму полным какого-то тайного смысла.

Расстроившись, он прошептал:

— Может, этот тип что учуял? — Но тут же усмехнулся и сам себе ответил: — Да нет, когда это было, чтоб я сам себя открыл?

Заложив руки за спину, Нам принялся расхаживать взад и вперед вдоль борта, косясь на незнакомца.

Все напрасно! Тот застыл на месте, только правая рука еще глубже погрузилась в карман, словно прикованная к бумажнику.

Вдруг Нам замер, напрягая слух: человек в европейском костюме бормотал что-то, потом негромко оказал себе под нос:

— Наконец-то! Вот и пристань Кунг…

Каждое слово вызывало в душе Нама целую бурю. Он свирепо посмотрел на горизонт, где уже чуть брезжил неясный свет. Пусть бы этот чертов пароход сел на мель и проторчал на ней несколько дней, лишь бы «товар» не уплыл на берег.

Прошло еще около часа, пароход причалил к пристани Кунг, потом подошел к Киенану. Вот уже и Киенан остался за кормой. Скоро должен быть мост, а там до Хайфона рукой подать! Восток совсем посветлел. А Нам по-прежнему впустую высматривал рыбку.

Вдруг сердце его заколотилось от радости: из открытого рта кармана высовывался черный кожаный бумажник, а человек рассеянно вертел в руках фетровую шляпу.

Нам вскочил с места, но тут резкая, нестерпимая боль в животе заставила его опуститься на циновку. Он почувствовал, что не в силах сделать ни шага. В это время в конце палубы появился Ба Бай. Он только что перестал сосать свою трубку с опиумом. Подойдя поближе, Ба увидел Нама, корчившегося от боли сидя на циновке, и торопливо спросил:

— Что с тобой?

— Не знаю, — с трудом ответил Нам, — наверное, отравился чем-то. У меня с вечера болела голова, а сейчас живот схватило, сбегай на нижнюю палубу, пришли сюда жену!

Ба Бай кивнул головой. Мужчина в европейском костюме тоже подошел к лестнице, ведущей на нижнюю палубу. Нам, собрав все силы, попытался встать, но опять опустился на циновку; боль заставила его скорчиться, судорога свела все тело.

Несколько минут спустя прибежала Бинь с лекарствами и принялась натирать ему грудь та живот. Едва только боль немного утихла, Нам сделал жене знак, и оба они спустились вниз, как раз когда пароход начал причаливать к берегу.

Но чудо! Стоило Наму притронуться к карману незнакомца, он сразу почувствовал, что бумажника там нет. Он ощупал все карманы — везде было пусто…

Куда подевался бумажник? И почему хозяин его оставался спокоен?..

Нам пришел в ярость. Стиснув зубы, он глухо заворчал. На губах его показалась пена, в глазах вспыхнули огоньки.

IX

Три дня спустя Нам стоял возле лавки, заигрывая с девушкой, продававшей тростниковый сок. Вдруг откуда-то прибежала Бинь и, схватив его за руку, потащила к ларьку с прохладительными напитками.

Нам не успел ничего спросить, как она показала ему на мальчишку, читавшего вслух газету. Нам подошел поближе и прислушался. Мальчишка читал объявление:

— «Я, Чан Тхиеу Фу, проживаю в доме номер восемь по Гостевой улице в Хайфоне. Восемнадцатого января сего года ехал пароходом «Ан Сыонг» из Ниньзианга в Хайфон и потерял бумажник с паспортом, удостоверением личности и важными бумагами. Нашедшего прошу вернуть их мне. Если кому-то известно местонахождение бумажника, прошу сообщить мне. За все будет выдано вознаграждение».

Услыхав о бумажнике, Нам переменился в лице, и Бинь поскорей встала рядом с ним, чтоб заслонить его от чужих глаз. Потом она взяла его за руку и потащила прочь от ларька. Они прошли Супной ряд, миновали мост и, дойдя до больницы, свернули на дорогу, что вела к округе Ан Зыонг.

Смеркалось. Дул холодный ветер. На ветвях мелий, что росли вдоль дороги, сердито шелестели листья. Хмель от выпитой незадолго до этого водки постепенно выветривался, гнев Нама остыл. Он почувствовал холод и поднял воротник, потом, чиркнув спичкой, закурил сигарету.

— Вот видишь, я не ошибся! — сказал он Бинь и, не дожидаясь ответа, продолжал: — Эту рыбку выудили, она вовсе не потерялась.

— Но кто мог ее наколоть? — изумилась Бинь.

Нам остановился и громко рассмеялся:

— Знать бы кто, о чем тогда разговор?

— Слушай, а почему тот человек не написал, что бумажник украли? Не говорит ни слова о деньгах?

— Да он не такой дурак…

— А по-моему, дурак! — перебила его Бинь.

— Сама ты дура! Он заявил, что бумажник утерян, и нарочно не упоминает о деньгах, надеясь, что какой-нибудь жадюга польстится на награду и притащит ему бумажник. Тогда легко будет дознаться, кто его наколол, там и денежки найдутся. Разве ты не заметила, в газете сказано: «Если кому-то известно местонахождение бумажника, прошу сообщить мне. За все будет выдано вознаграждение». О, это дошлый тип!