Избранная проза - [71]
— Ну, вот и приехали!
А тут и справа кто-то вылезает из кабины и спускается на землю. То, что раньше можно было счесть за достоинство осанки, теперь оказывается старческой негибкостью. Спрыгивая, он не может спружинить, и удар о землю отдается во всем теле. Даже издали чувствуется, как хрустят суставы. Но он и вида не подает, что ему больно. Сперва заглядывает в кузов. Потом разглядывает нас. Его суровый взгляд на долю секунды задерживается на Дикси.
Она вся сжимается от страха.
— Кто это? — шепчет она еле слышно.
— Иоганн Леберехт Раухут. Мой прадед.
— С ума сойти! И что он тут делает?
Дед отвечает ей по-своему. Он вынимает из кармана стальной ключ и шагает к домику дежурного. А дом и на самом деле сложен из хороших клинкерных кирпичей. Теперь, наконец, и Дикси все поняла.
— Слушай, он собирается здесь жить! Давай поможем, а?
Пока она неизвестно откуда достает тряпку и начинает протирать стекла, пока дед отпирает дверь, а водитель быстренько еще раз облизывает кончики пальцев, прежде чем откинуть борт и отвязать знакомую мне веревку, крепящую брезент, я гляжу на серое небо и бесконечное множество тихо и плотно стоящих деревьев. Очевидно, покамест мне больше нечего делать.
Зато потом.
Перевод Е. Михелевич.
РАССКАЗЫ
КОРОТКОЙ ДОРОГОЙ
Во сне я слышу дедушкин смех. Вода холодная, черная. Течение несет меня к плотине. Давит на щиты, на тяжелую деревянную стену. Не уйти. Я делаю выдох. Взглядом слежу за пузырьками, которые медленно-медленно поднимаются вверх к кромке льда. Последним усилием проталкиваю себя в отверстие, прорубленное вчера Зигги. Но оно замерзло. Наверху стоит дедушка. Пожимая плечами, он показывает мне, что ничем не может помочь. И улыбается.
Я просыпаюсь, прерывисто дышу. Сон я забуду, а вот улыбку вряд ли. Раннее утро. На улице мороз крепко сжимает в зубах землю. Не слышно даже звона капающей воды — все, что осталось от шума плотины. Я прислушиваюсь к звукам на кухне. В печке потрескивают поленья. Дедушка трапезничает. Он дует на ложку и равнодушно хлебает суп. Собирается на работу. Наверное, сегодня воскресенье. Дедушке и по воскресеньям нужно на работу, а вот мне в школу не нужно.
Хруст шагов мешает мне заснуть. Я вскакиваю и, сонный, дышу в заиндевевшее окно комнатушки. В холодном свете луны на другой стороне ручья стоит старая Пацельн. Одета она не по-выходному. Черный шерстяной платок крепко повязан под бородавчатым подбородком. Руки спрятаны под фартуком. Она решается рискнуть, поднимает ногу, ставит тапок на гору крупчатого снега, который мы навалили, расчищая каток, подтягивает другую ногу и теперь, тяжело дыша, стоит на льду. Оглядывается разок-другой на мостик. Дороги через деревню нахожены, но этот путь не близкий. Зато мороз сделал наши хибары соседями. Старая Пацельн глядит себе под ноги и идет. Ставит сначала одну ногу, потом другую и дразнит свой страх, на лед поплевывает. Сломай-кось, сломай-кось! Еще шаг на плотину, хриплый вздох — и она на нашей стороне. Я плюхаюсь в кровать, слышу, как шаги снаружи затихают, убыстряются на сером булыжнике двора. Как будто старая Пацельн несет груз, который ей хочется поскорее сбросить. Хлопает входная дверь, скрипит половица. Прежде чем раздается стук в дверь на кухню, дедушка перестает жевать. Старая Пацельн никогда не стучит легонько. Всегда дубасит кулаком. И мне все ясно: значит, опять то же самое.
И бабушка догадывается. Войдите! Голос у нее взвизгивает да так и остается наверху. Вваливается старая Пацельн, начинает голосить, срывается на крик, заламывает руки, заливается слезами. Бабушка хватается за сердце, а дедушка держит дрожащую ложку перед сомкнутым ртом. Я все это вижу, хотя моя комнатка отделена от кухни стеной. Я вижу это и слышу беззвучный крик. Как тогда, когда Зигги Краучик, у которого в уголках рта пузырились слюни, мешал корм, а мать его доила корову и голосила. Струя молока вылетала из вымени, и стенка ведра звенела. Что это она так кричит, спросил я, а Зигги ответил: отец погиб. Но пусть не думает, что я так и буду это слушать. Запишусь добровольцем. И вдова Рушке тоже кричала, когда ортсбауэрнфюрер принес ей похоронку. Все было закрыто — ворота, дверь, ставни на окнах. Темно. Под крышей ворковали голуби. Но от тихого крика вдовы Рушке они испуганно взлетели. После мужа она потеряла и сына. И фрау Янке, что жила на мельнице, тоже ходила и всюду читала последнее письмо своего сталинградского окруженца: сегодня пристрелили Лизку, я не пошел смотреть. Эта лошадь привезла меня сюда, а сегодня ее прикончили. Я не могу есть ее мяса, хотя страшно голоден… Когда все кончилось, фрау Янке кричала, пока участковый не отобрал у нее письмо. И крика-то ее как будто не слышно было, но только вода в мельничной канаве морщинилась от страха.
А вот старая Пацельн та кричит по-настоящему.
Мой Айтель, кричит она, добрый мой Айтель.
Это она по младшенькому так убивается. Двое старших погибли. Один в Польше, другой в Африке. Айтель сейчас где-то на востоке, последнее письмо пришло из района Житомира. Когда дедушка уходил на работу, женщины так часто повторяли это название, что я теперь произношу его без запинки. Но было это еще тогда, когда старой Пацельн приходилось шагать через всю деревню.
Сборник представляет советскому читателю рассказы одного из ведущих писателей ГДР Иоахима Новотного. С глубокой сердечностью и мягким юмором автор описывает простых людей, их обычаи и веками формировавшийся жизненный уклад, талантливо раскрывая в то же время, как в жизнь народа входит новое, социалистическое мировоззрение, новые традиции социалистического общества.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В подборке рассказов в журнале "Иностранная литература" популяризатор математики Мартин Гарднер, известный также как автор фантастических рассказов о профессоре Сляпенарском, предстает мастером короткой реалистической прозы, пронизанной тонким юмором и гуманизмом.
…Я не помню, что там были за хорошие новости. А вот плохие оказались действительно плохими. Я умирал от чего-то — от этого еще никто и никогда не умирал. Я умирал от чего-то абсолютно, фантастически нового…Совершенно обычный постмодернистский гражданин Стив (имя вымышленное) — бывший муж, несостоятельный отец и автор бессмертного лозунга «Как тебе понравилось завтра?» — может умирать от скуки. Такова реакция на информационный век. Гуру-садист Центра Внеконфессионального Восстановления и Искупления считает иначе.
Сана Валиулина родилась в Таллинне (1964), закончила МГУ, с 1989 года живет в Амстердаме. Автор книг на голландском – автобиографического романа «Крест» (2000), сборника повестей «Ниоткуда с любовью», романа «Дидар и Фарук» (2006), номинированного на литературную премию «Libris» и переведенного на немецкий, и романа «Сто лет уюта» (2009). Новый роман «Не боюсь Синей Бороды» (2015) был написан одновременно по-голландски и по-русски. Вышедший в 2016-м сборник эссе «Зимние ливни» был удостоен престижной литературной премии «Jan Hanlo Essayprijs». Роман «Не боюсь Синей Бороды» – о поколении «детей Брежнева», чье детство и взросление пришлось на эпоху застоя, – сшит из четырех пространств, четырех времен.
Hе зовут? — сказал Пан, далеко выплюнув полупрожеванный фильтр от «Лаки Страйк». — И не позовут. Сергей пригладил волосы. Этот жест ему очень не шел — он только подчеркивал глубокие залысины и начинающую уже проявляться плешь. — А и пес с ними. Масляные плошки на столе чадили, потрескивая; они с трудом разгоняли полумрак в большой зале, хотя стол был длинный, и плошек было много. Много было и прочего — еды на глянцевых кривобоких блюдах и тарелках, странных людей, громко чавкающих, давящихся, кромсающих огромными ножами цельные зажаренные туши… Их тут было не меньше полусотни — этих странных, мелкопоместных, через одного даже безземельных; и каждый мнил себя меломаном и тонким ценителем поэзии, хотя редко кто мог связно сказать два слова между стаканами.
«Суд закончился. Место под солнцем ожидаемо сдвинулось к периферии, и, шагнув из здания суда в майский вечер, Киш не мог не отметить, как выросла его тень — метра на полтора. …Они расстались год назад и с тех пор не виделись; вещи тогда же были мирно подарены друг другу, и вот внезапно его настиг этот иск — о разделе общих воспоминаний. Такого от Варвары он не ожидал…».
Действие романа происходит в Чехословакии после второй мировой войны. Герой его — простой деревенский паренек Франтишек, принятый в гимназию благодаря исключительным способностям, — становится инженером и теплому местечку в Праге предпочитает работу на новом химическом комбинате далеко от столицы. Герою Мисаржа не безразлична судьба своей страны, он принимает близко к сердцу ее трудности, ее достижения и победы.
Добрый всем день, меня зовут Джон. Просто Джон, в новом мире необходимость в фамилиях пропала, да и если вы встретите кого-то с таким же именем, как у вас, и вам это не понравится, то никто не запрещает его убить. Тут меня даже прозвали самим Дракулой, что забавно, если учесть один старый фильм и фамилию нашего новоиспеченного Бога. Но речь не об этом. Сегодня я хотел бы поделиться с вами своими сочными, полными красок приключениями в этом прекрасном новом мире. Ну, не то, чтобы прекрасном, но скоро вы и сами обо всем узнаете.Работа первая *_*, если заметите какие либо ошибки, то буду рад, если вы о них отпишитесь.
В том избранных произведений чешского писателя Яна Отченашека (1924–1978) включен роман о революционных событиях в Чехословакии в феврале 1948 года «Гражданин Брих» и повесть «Ромео, Джульетта и тьма», где повествуется о трагической любви, родившейся и возмужавшей в мрачную пору фашистской оккупации.
Роман «Облава на волков» современного болгарского писателя Ивайло Петрова (р. 1923) посвящен в основном пятидесятым годам — драматическому периоду кооперирования сельского хозяйства в Болгарии; композиционно он построен как цепь «романов в романе», в центре каждого из которых — свой незаурядный герой, наделенный яркой социальной и человеческой характеристикой.