Из истории гуситского революционного движения - [11]
Алоис Мика пополнил данные И. Мацека и других исследователей в статье, посвященной специально экономическим и социальным последствиям гуситских войн[97]. Сообщенные им сведения противоречат утверждениям буржуазной историографии, что гуситское движение привело лишь к разорению и опустошению страны. В действительности положение крестьянства на время улучшилось. большие возможности в своем развитии получили города, в (последующие полстолетия после гуситских войн страна в целом находилась в состоянии экономического подъема. В статье такого рода следовало бы, на наш взгляд, поставить вопрос о том, произошли ли принципиальные изменения в области собственности.
Ряд работ чешских авторов посвящен вопросам источниковедения и историографии гуситского движения. Несколько исследований о гуситских источниках опубликовали историки старой школы Ф. М. Бартош, Р. Урбанек. Ф. М. Бартош остановился на постиллах — проповедях гуситов[98], охарактеризовал их особенности как источников вообще и остановился особо на некоторых, вновь обнаруженных документах. Однако он не отметил, что в постиллах весьма сильно проявлялась субъективная позиция авторов по сравнению с другими типами источников, что специфическая религиозная форма их затрудняла понимание народом классовой сущности его задач.
Р. Урбанек рассматривает вопрос об авторстве сборника сатирических произведений Будишинской рукописи[99]. Анализируя сатиры главным образом по форме и в некоторой мере задевая вопросы их содержания, он приходит к выводу, что автором всех шести сатир является Вавржинец из Бржезовей. Аргументацию автора статьи можно дополнить на основании анализа содержания сатир[100]. Ряд важнейших критических замечаний в тексте источника по адресу римско-католической церкви и Сигизмунда, идея патриотизма, пронизывающая все сатиры, совпадают с точкой зрения Вавржинца, высказанной им в «Гуситской хронике», и также выражают интересы бюргерской оппозиции.
Чехословацкие историки-марксисты написали пока лишь несколько статей о гуситских источниках. Во вступлении к первому изданию «Будишинских сатир» И. Мацек дал их оценку на фоне социально-экономического развития и борьбы течений в гусизме. Значительный интерес представляет небольшая по объему статья И. Мацека, посвященная характеристике 72-х таборитских статей[101]. Рассмотрев три сохранившихся их варианта, автор пришел к выводу, что в основном содержании все они совпадают и являются вполне достоверным источником при изучении хилиазма таборитов, вопреки мнению И. Пекаржа. Ценным дополнением к ним является трактат Яна Пршибрама «Жизнь таборских священников». Другая статья И. Мацека[102] посвящена недавно обнаруженному им таборитскому воинскому уставу 1420 г., анализ содержания которого показывает, что он был составлен таборитами в период зарождения революционной армии народа и носит на себе следы хилиазма. Сравнение его с гуситским воинским уставом 1423 г. обнаруживает значительно большую военно-техническую зрелость в позднем уставе.
В отдельных монографиях, статьях и разделах исследований современных чехословацких историков рассматриваются вопросы историографии гусизма. Большое внимание с полным основанием уделено разоблачению антинародной концепции И. Пекаржа и его единомышленников и последователей, представлявшей большую опасность в исторической науке, особенно в первые послевоенные годы. В монографии Яна Пахты[103] идеи Пекаржа показаны как контрреволюционная идеология буржуазии эпохи империализма. Пахта сообщает, что уже в ранний период Пекарж являлся убежденным идеалистом, сторонником иррационализма и выступал в защиту антисемитизма, религиозных суеверий и предрассудков. В дальнейшем его идеи становятся идеологической опорой нацизма в чешских землях. И. Пекарж являлся противником коммунизма и врагом Советского государства. Специальная глава о Пекарже как фальсификаторе революционной истории чешского народа показывает его как убежденного космополита, что ярко проявилось в его отношении к гуситству, которое этот матерый реакционер ненавидел и решительно отвергал. Именно он наиболее полно и четко сформулировал тезис о гусизме как чужеземном, импортном явлении в Чехии. Особенно он ненавидел таборитов, фальсифицировал учение и историческое значение хилиазма. Если Ф. Палацкий считал Липаны «могилой демократии», то Пекарж называл их «счастливейшим днем» чешской истории. Хотя в монографии Пахты недостаточно систематически рассматриваются исторические взгляды Пекаржа, например, вопрос об отношении его к государству, к сословиям, но в целом работа Пахты сыграла положительную роль, помогла в разоблачении концепции Пекаржа и его школы.
Перу И. Мацека принадлежит попытка дать краткий обзор чешской буржуазной историографии гуситского движения[104], в котором он проследил эволюцию буржуазной историографии от либерала Ф. Палацкого, положительно оценившего гусизм, до идеолога реакции эпохи империализма И. Пекаржа. Автор приходит к выводу, что в высказываниях К. Маркса и Ф. Энгельса дана основа марксистского понимания гусизма.
