Из истории гуситского революционного движения - [10]

Не останавливаясь подробно на монографии Каливоды, хочу отметить также некоторые крупные недостатки его работы, помимо отдельных, указанных выше. Большую часть первого раздела работы автор уделил вопросу о кризисе феодализма в предгуситской Чехии и защищает положение о наличии всеобщего кризиса феодальных отношений, несмотря на критику этого тезиса как в чехословацкой, так и в советской и польской литературе вопроса, ничем, собственно, солидно не подтверждая. Явная модернизация звучит в его утверждении, что гуситское движение — это революция, которую он по существу отождествляет с реформацией и крестьянской войной в Германии.

Нельзя не отметить поспешности выводов автора по некоторым вопросам. Правильно указав на большое положительное значение исследований И. Мацека о гуситском движении, автор считает, что Мацек поднял «марксистскую теорию гуситской революции» на новую качественную ступень своим различием двух направлений гусизма — бюргерского и плебейско-крестьянского (стр. 66). Но об этом более ста лет назад писал Ф. Энгельс в «Крестьянской войне в Германии»! Заслуга Мацека не в этом, а в том, что он дал развернутую марксистскую характеристику плебейско-крестьянского лагеря и показал его важнейшую роль в гуситском революционном движении, что фальсифицировалось буржуазными историками. Р. Каливода не показал в некоторых случаях достаточного знакомства с советской литературой вопроса, например, по вопросам гуситского движения, о характере реформации в Германии, присоединяясь к выводам Чайковской по поводу немецкой крестьянской войны (стр. 132).

В центре внимания современных чехословацких историков, занимающихся рассматриваемыми проблемами, стоит вопрос о характере и историческом значении гуситского движения. Общий обзор по этой теме дал Й. Мацек[88]. Основным исследованием его, направленным против буржуазной оценки таборитства, является двухтомная монография о Таборе[89]. Й. Мацек, опираясь на исследования Ф. Грауса в области социально-экономических отношений, видит причины и истоки гуситского движения в социально-экономическом, политическом и идеологическом развитии предгуситской Чехии[90]. Главное внимание уделено характеристике хилиазма таборитов, чему посвящена большая часть второго тома названного труда. Автор показал, что сущность гуситского движения заключалась в постановке и попытках практического решения важнейших социальных проблем в интересах крестьянства и городской бедноты, наряду с чем осуществлялись также преобразования национальные и собственно религиозные.

В исследовании о Таборе Мацеком доказано, что программа чешских хилиастов включала не только негативную сторону, как утверждали И. Пекарж и его единомышленники, но и позитивную. Хилиасты выдвинули план создания бесклассового общества и попытались осуществить его. На основании многочисленных источников Мацек подтвердил важнейший тезис о том, что хилиазм таборитов, в отличие от предшествующего европейского хилиазма, является более активным, революционным. Однако процесс становления гуситского хилиазма, его борьба с предшествующими сектантскими идеями и тактикой не раскрыты в работе Мацека. Автор исследовал эволюцию таборитского движения, показал социальный состав таборитов. Вопреки мнению реакционно буржуазной историографии, Мацек обосновал вывод о большом историческом значении движения для чешских земель и для стран Западной Европы.

Поскольку в названных двух монографиях Й. Мацека недостаточно освещены были национальные моменты в гуситском движении, он выступил со специальной статьей[91], в которой сформулировал несколько важнейших принципиальных положений. Он показал, что национальный вопрос, занимавший большое место в гусизме, являлся составной частью (Движения, преследовавшего главным образом социально-экономические цели, и что национальный вопрос по-разному ставился и решался различными социальными слоями общества. Дворянский патриотизм был быстро исчерпан. Для умеренных гуситов, выступавших в общем с патриотических позиций, на первом плане стояли политические цели и стремление к) захвату богатств церкви и патрициата, т. е. их патриотизм был весьма ограничен. Хорошо прослежена у Мацека эволюция национально-освободительной борьбы на разных этапах гуситского движения. Мы полностью присоединяемся к мнению автора, что последовательными патриотами выступали в гуситском движении только крестьяне и плебс городов.

B статье и брошюре о гуситских откликах в Германии[92], затем во вступлении к сборнику «О международных откликах гусизма»[93] Й. Мацек пополнил выводы указанной работы. Недостатком этих исследований по национальному вопросу остается то обстоятельство, что автор так и не рассмотрел в них проблему борьбы за единое, централизованное, национальное чешское государство.

В монографии о Прокопе Великом Й. Мацек[94] сообщил много интересных данных об этом выдающемся деятеле таборитского лагеря, рассматривая его как выразителя интересов широких народных масс в послехилиастический период гуситских войн.

В послевоенной чехословацкой литературе несколько небольших статей