Иуда Искариот — предатель или святой - [48]

Шрифт
Интервал

Во-вторых, мы позволим себе усомниться в том, что между «сыном погибели» Иоанна и «сыном погибели» Павла можно поставить знак тождества. Достаточно сказать, что одно и то же выражение, в зависимости от контекста, может иметь совершенно разный смысл — св. Писание изобилует примерами подобных смысловых нюансов. У Павла указанное выражение следует однозначно понимать как «человек греха», т. е. человек, лишённый благодати Божией и потому обречённый на «погибель»; причём ни о каком конкретном лице в данном случае речь не идёт. В Иоанновом же свидетельстве то же словосочетание имеет непосредственное отношение к Иуде, т. е. к лицу вполне конкретному (вряд ли в этом у кого-нибудь могут возникнуть сомнения). Об Иуде же мы знаем, что, несмотря на его «греховность», он является избранником Божиим; но мы знаем также, что Бог-Отец «кого призвал, тех и оправдал». «Кто будет обвинять избранных Божиих? Бог оправдывает их» (Рим. 8:30, 33). Иуда действует «по совету Божию», миссия его богоугодна — по крайней мере, «предательство» Бог ему в вину не вменяет, а, напротив, оправдывает его. Прошлые же грехи с лихвой искупаются его деянием, ради которого он и был призван Иисусом. Отсюда ясно, что Иуда не может быть обречён на «погибель», более того, ему даруется спасение и жизнь вечная — как одному из избранников, оправданных Богом-Отцом.

Но если «Бог оправдывает их», то почему не хотят того же сделать люди?

8.

На этом можно было бы поставить точку. Вместе с Иудой мы прошли путь от самого начала его служения в роли одного из апостолов Иисуса вплоть до трагической его кончины, подвергли подробному анализу скупые свидетельства евангелистов об этой странной личности, сыгравшей в истории возникновения христианства столь значимую, поистине выдающуюся роль. Мы доказали (по крайней мере, попытались это сделать), что все традиционные обвинения в адрес Иуды не имеют под собой твёрдого основания, более того, мы привели веские аргументы в пользу оправдания Иуды, определили его миссию, выявили основной мотив его деяния, в основе которого лежит самоотверженная любовь к Учителю и искренняя вера в него.

Однако точку ставить ещё рано.

Что питало эту веру? Каковы её истоки, где тот глубинный родник, что орошал живительной влагой исстрадавшуюся душу Иуды? Каждый приходит к вере своим путём — каким же путём пришёл Иуда?

Три года бок о бок с Иисусом — срок отнюдь немалый. Три года сердце, глаза и уши Иуды были открыты божественному слову Иисуса, и оно, это слово, не осталось втуне, оно дало обильные всходы, зажгло душу ученика верой, наполнило жизнь истинным смыслом. Да, Иуда не был похож на своих «собратьев по вере», на остальных одиннадцать апостолов — это и позволило Иисусу возложить именно на него, а не на кого-либо другого, страшное дело «предательства».

Чем же отличался он от остальных учеников Иисуса?

Ответ, в свете изложенного выше, может быть только один: безграничной, безрассудной готовностью к самопожертвованию, самоуничижению, отдаче всего себя без остатка делу, в которое он горячо и искренне верил, и человеку, ради которого он готов был пожертвовать не только жизнью, но и своим добрым именем, своей честью — и в итоге заслужить вечное проклятие человечества, несмываемое клеймо «иуды».

Что это, как не высшая форма аскетизма? И кем предстаёт перед нами Иуда, как не великим мучеником?

Здесь мы подходим к очень важному моменту нашего исследования.

«Отвергнись себя и возьми крест свой»

1.

Идеями мученичества, аскетизма и жертвенности пронизано всё христианство сверху донизу: от самых его истоков, явивших нам добровольную смерть Иисуса на кресте, и до новейших времён, отмеченных страданиями и лишениями христианских подвижников и святых. Да и сама история христианства — это в значительной мере история подвижничества верных его адептов, жертвующих мирским благополучием, а порой и жизнью, во имя Христово и ради торжества его миссии.

Первые библейские мученики появились задолго до пришествия в мир Сына Человеческого. Открывает же длинную галерею мучеников, бесспорно, Авель, злодейски убитый своим братом Каином[110]. Авель — жертва, причём жертва безгрешная, чистая — он почти святой. Недаром Скоуфилд, комментатор Библии, сравнивает Авеля с Христом[111]. Оба святы и чисты, оба пали от руки злодея, на обоих лежит печать мученичества. Однако стоит лишь вникнуть в смысл их жертвы, как глубокая пропасть разверзается между этими библейскими персонажами. Иисус, гласит Писание, явился в мир, чтобы умереть — умереть во искупление грехов человеческих, во имя спасения человека. И в этом смысл его смерти на кресте. А Авель? Его жертва лишена смысла, он умер по воле слепого случая, не сознавая и не ожидая своей печальной участи. Да и во имя чего, во имя какой высокой цели принял он смерть? Авель не хотел и не собирался умирать, смерть застала его врасплох, именно в тот момент, когда он ждал её менее всего — и потому смерть его бессмысленна; однако, по христианским понятиям, безгрешный мученик, принявший смерть от руки злодея, всегда свят.

Приведём ещё один пример мученичества — на этот раз осознанного, хотя и не менее бессмысленного, чем смерть Авеля. Речь идёт о первых канонизированных православной Церковью русских святых — страстотерпцах Борисе и Глебе. Оба приняли смерть добровольно, практически не противясь своим убийцам, причём оба имели возможность предотвратить трагедию — однако ни тот, ни другой не сделали этого. Что же толкнуло братьев-князей на этот бессмысленный на первый взгляд путь? Ответ на этот вопрос даёт нам Георгий Федотов, русский мыслитель и автор книги «Святые Древней Руси»: «Вольное мучение есть подражание Христу… Думается, в полном согласии с древним сказателем, мы можем выразить предсмертную мысль Глеба: всякий ученик Христов оставляется в мире для страдания, и всякое невинное и вольное страдание в мире есть страдание за имя Христово… Святые Борис и Глеб сделали то, чего не требовала от них Церковь… Но они сделали то, чего ждал от них, последних работников, Виноградарь»


Еще от автора Сергей Георгиевич Михайлов
Трещина. Повесть

В фантастико-детективной повести рассказывается о судьбе случайных попутчиков - пассажиров одного из московских рейсовых автобусов, который по воле таинственных сил природы «проваливается» во временную дыру и оказывается в прошлом.


Сезон охоты

«Сезон охоты» — первая часть цикла «Осколки последней войны». 2005 год. Иван Рукавицын, бывший участник первой Чеченской, едет в Сибирь по делам наследства. Здесь он становится свидетелем убийства и едва уходит от погони. Но в руки бандитов попадает его маленький сын. Ради его спасения он вынужден принять участие в кровавом представлении. Ему противостоит группа чеченских отщепенцев, скрывающихся в сибирской глуши. И ещё продажный полковник Пастухов. 10 лет назад, в Чечне, их пути уже пересекались. Теперь им предстоит новая схватка — не на жизнь, а на смерть.


Трещина

Сюжет фантастической повести «Трещина» достаточно прост: рейсовый московский автобус с пассажирами следует по своему обычному маршруту и… внезапно проваливается во временную «трещину», оказываясь в далеком прошлом, отстоящем от наших дней на сто тысяч лет! Что происходит с пассажирами, по воле случая оказавшимися на исчезнувшем «Икарусе», в первобытном мире наших далеких предков, и как они выбираются из этой, казалось бы, безвыходной ситуации, Вы узнаете, прочитав эту увлекательную повесть. «Трещина» создавалась на протяжении двух лет — с 1986 по 1988 год.


По образу и подобию

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Фиолетовые ёжики

Фиолетовые ёжики. Маленькие колючие шарики из китайского города Ухань. Ёжики, несущие смерть. Они вернулись к ней шестьдесят лет спустя. Прямиком из детства. Из детских снов. Под новым именем – Корона. Хватит ли у неё сил одолеть их? Или она станет очередной жертвой пандемии массового безумия? В оформлении обложки использованы фотография и коллаж автора.


Оправдание Иуды, или Двенадцатое колесо мировой колесницы

«Оправдание Иуды» – одна из новых книг Сергея Добронравова, современного сценариста, поэта и писателя. Она посвящена предательству Иуды – древней, однако весьма актуальной и популярной теме, которую нельзя изменить, но очень хочется интерпретировать по-своему. Правда, автор книги утверждает, что у него не было желания кого-либо оправдывать. Он признается, что считает верность и предательство двумя основами человеческого бытия, а во Христе и в Иуде видит не Богочеловека и апостола, а равноправные воплощения Тезы и Антитезы. Повесть посвящена знаменитому русскому писателю Леониду Андрееву, сочинителю другой популярной интерпретации мотивов поведения Иуды.


Рекомендуем почитать
Высшая духовная школа. Проблемы и реформы. Вторая половина XIX в.

Монография посвящена истории высших учебных заведений Русской Православной Церкви – Санкт-Петербургской, Московской, Киевской и Казанской духовных академий – в один из важных и сложных периодов их развития, во второй половине XIX в. В работе исследованы организационное устройство духовных академий, их отношения с высшей и епархиальной церковной властью; состав, положение и деятельность профессорско-преподавательских и студенческих корпораций; основные направления деятельности духовных академий. Особое внимание уделено анализу учебной и научной деятельности академий, проблем, возникающих в этой деятельности, и попыток их решения.


Православные церкви Юго-Восточной Европы в годы Второй мировой войны

Предлагаемое издание посвящено богатой и драматичной истории Православных Церквей Юго-Востока Европы в годы Второй мировой войны. Этот период стал не только очень важным, но и наименее исследованным в истории, когда с одной стороны возникали новые неканоничные Православные Церкви (Хорватская, Венгерская), а с другой – некоторые традиционные (Сербская, Элладская) подвергались жестоким преследованиям. При этом ряд Поместных Церквей оказывали не только духовное, но и политическое влияние, существенным образом воздействуя на ситуацию в своих странах (Болгария, Греция и др.)


Константинопольский Патриархат и Русская Православная Церковь в первой половине XX века

Книга известного церковного историка Михаила Витальевича Шкаровского посвящена истории Константино польской Православной Церкви в XX веке, главным образом в 1910-е — 1950-е гг. Эти годы стали не только очень важным, но и наименее исследованным периодом в истории Вселенского Патриархата, когда, с одной стороны, само его существование оказалось под угрозой, а с другой — он начал распространять свою юрисдикцию на разные страны, где проживала православная диаспора, порой вступая в острые конфликты с другими Поместными Православными Церквами.


Положение духовного сословия в церковной публицистике середины XIX века

В монографии кандидата богословия священника Владислава Сергеевича Малышева рассматривается церковно-общественная публицистика, касающаяся состояния духовного сословия в период «Великих реформ». В монографии представлены высказывавшиеся в то время различные мнения по ряду важных для духовенства вопросов: быт и нравственность приходского духовенства, состояние монастырей и монашества, начальное и среднее духовное образование, а также проведен анализ церковно-публицистической полемики как исторического источника.


Мусульманский этикет

Если вы налаживаете деловые и культурные связи со странами Востока, вам не обойтись без знания истоков культуры мусульман, их ценностных ориентиров, менталитета и правил поведения в самых разных ситуациях. Об этом и многом другом, основываясь на многолетнем дипломатическом опыте, в своей книге вам расскажет Чрезвычайный и Полномочный Посланник, почетный работник Министерства иностранных дел РФ, кандидат исторических наук, доцент кафедры дипломатии МГИМО МИД России Евгений Максимович Богучарский.


Постсекулярный поворот. Как мыслить о религии в XXI веке

Постсекулярность — это не только новая социальная реальность, характеризующаяся возвращением религии в самых причудливых и порой невероятных формах, это еще и кризис общепринятых моделей репрезентации религиозных / секулярных явлений. Постсекулярный поворот — это поворот к осмыслению этих новых форм, это движение в сторону нового языка, новой оптики, способной ухватить возникающую на наших глазах картину, являющуюся как постсекулярной, так и пострелигиозной, если смотреть на нее с точки зрения привычных представлений о религии и секулярном.