История ромеев, 1204–1359 - [284]

А с тех пор, как мы сами предались тому, чтобы участвовать в борьбе на стороне последователей Паламы, наказание тотчас последовало по пятам[1393]. Ибо мы сразу же стали претерпевать, говоря кратко, всяческое злополучие, и случилось, что мы потеряли всю прежнюю славу вместе со всем богатством, подобно тому как просыпающиеся оставляют позади бывшие во сне видения. И теперь, когда мы восприняли, наконец, царскую державу, мы стали безудержно несчастны. Я думаю, это потому, что мы расходуем царскую власть не на исправление, а на преследование тех, кто выступает в защиту веры отцов. Говоря тебе это, я не упрекаю тебя за эти несчастья, но оплакиваю собственные беды. Ты же мне не чужой! Ведь, помимо всего прочего, мы оба — родители одних и тех же детей, и у меня, если и не больше твоего, то по крайней мере столь же сильно разрывается сердце из-за их нынешних обстоятельств. Ты, конечно, не станешь отрицать этого! Или пусть кто-нибудь придет и скажет мне, чего еще ради я, женщина, несмотря на то что такой холод охватил землю и окружающий ее воздух и такая буря обрушивается со всех сторон на наше государство, беру на себя такой труд — [путешествовать] отсюда до Орестиады и Дидимотихона, стремясь положить конец проблемам наших общих детей и всем замешательствам и смутам, какие только могут быть».

ЗЗ[1394]. В слезах окончив беседу об этом, они встали, и императрица со всем усердием стала готовиться к отъезду, а император, направив посланников к Гиркану, властителю Вифи-нии и своему зятю, просил его не помогать генуэзцам.

И одновременно, прося о том же, направил [к Гиркану] посольство также наварх венецианского флота и послал ему дары, а другие обещал [впоследствии]. Однако Гиркан тянул время, теша их пустыми надеждами, так как имел в голове только две вещи: первое — это получать деньги от обеих сторон, а второе — чтобы, пока они будут бороться друг с другом, его [морские] силы могли бы безбоязненно грабить Фракию и Македонию, а также любые лодки и грузовые суда, везущие, согласно законам торговли, продукты и все другое, в чем имеют потребность острова и приморские города, — примерно то же, что в прежние времена делал и небезызвестный Фарна-баз[1395], стратиг[1396] приморских областей при Дарии, пока греки дрались друг с другом. Но поскольку он тем временем узнал о недавно совершенном против него сыновьями императора преступлении, он тут же подпрыгнул от гнева и разразился угрозами, как истинный сатрап и варвар.

А произошло вот что. Властитель трибаллов незадолго до этого прислал посольство, прося сочетать [браком] его дочь с одним из сыновей Гиркана, чтобы родственными узами скрепить союзный договор между ними и тем самым обезопасить страну трибаллов на более постоянной основе.

34. Ибо этот варвар Гиркан пришел в такую силу, что не только безбоязненно грабил Македонию и Фракию и живущих во Фракии ромеев и мисийцев безнаказанно, но и уже и на трибаллов наводил сильный страх, посылая войско [в рейды] и по их стране и приводя оттуда большую добычу, когда ему было угодно. Однако варвар, благосклонно приняв это посольство, протянул им руку дружбы и одновременно отправил [к трибаллам] послов, чтобы подтвердить [согласие на предлагаемый] брак. Когда же они возвращались вместе с посланниками трибаллов и многими подарками, то зять императора, сын некогда правившего этолийцами и акарнаняна-ми графа[1397], подстерегши их где-то на дорогах близ Редеста[1398], напал из засады и дары те похитил самым разбойническим образом, а послов частью поубивал, частью пленил. И это, в свою очередь, добавило бед к судьбе несчастных ромеев.

Ибо как при шторме на море множество волн следуют друг за другом, так и тут одно несчастье случается вслед за другим, и не успеешь так или иначе уврачевать первые, как демон греха обрушивает новые, и затем опять и опять, и всё большие и совершенно неожиданные. Поистине, даже и то из устроенного, что с утра еще, казалось, обладало до некоторой степени прочным и несомненным благополучием и было во всех отношениях безупречно, к ночи все лежит опрокинутым, переходит в свою противоположность и легко извращается[1399] злым роком греха, будучи похищаемо, как говорится, прямо из рук. Имея с разных сторон все более многочисленные и более сильные причины для военных приготовлений, в нужный момент мы каждый раз внезапно оказываемся гораздо слабее врагов. И вечно исполненные добрых надежд, мы в результате всякий раз скоро пожинаем плоды великих разочарований.

35. Это повергает меня [— заключил Агафангел, — ] в большое недоумение и вследствие этого погружает [мой ум] во многие и весьма неистовые волны, так что у меня язык не поворачивается [вести речь] дальше, ко все худшим и худшим рассказам. И если ты не разрешишь мне его, став для моего изнемогающего духа своего рода Асклепием или Гиппократом, то, пожалуй, я вовсе не смогу рассказывать о последующих событиях, но, так сказать, пропасти и засады недоумений принудят

меня окончить столь несчастное течение моих слов здесь, прежде чем я добавлю еще больше ужасов. Так что давай-ка, любезный мой наставник, ответь, Бога ради, каково твое мнение о том, что я спрошу.