История подготовки офицерских кадров в СССР (1917-1984 гг.) - [35]
Не будем продолжать характеризовать данную личность: практические дела Г. К. Жукова в период войны красноречиво свидетельствуют о том, что его полководческий талант явился немаловажным фактором в победе над фашизмом.
Речь идет о другом: как мог состояться такой полководец? Ответим: вопреки обстоятельствам. Ничто: ни догматизм в обучении, ни давление разного уровня авторитетов, ни многое другое не смогло убить в нем самостоятельности мышления, творческого поиска, воли и других качеств, необходимых военачальникам.
Но ведь таких как Жуков было не так уж и много. Больше было тех, кто, как говорится «плыл по течению» и не «высовывался».
Когда первые удары гитлеровских войск оказались ошеломляюще точно нацелены на пункты боепитания, склады, коммуникации, а диверсионные группы фашистов, переодетых в красноармейскую форму, появились на многих основных магистралях, когда фронт сразу в нескольких местах оголился, трудно было сохранить трезвость духа. Немало командиров всех степеней в такой обстановке проявили колебания, нерешительность, а порой и растерянность.
Подобное случилось и с командующим Юго-Западным фронтом генерал-полковником М. П. Кирпоносом[192].
Были случаи и предательства со стороны высшего командного состава. Яркий пример сему — предательство генерала Власова и его «сподвижников»: генерал-майора В. Малышкина, начальник штаба 19-й армии, полковник В. Боярский, командир 41-й дивизии, политработники Г. Жиленков, М. Жуков и др.[193]
Как могло случиться подобное? Известно, что предателем не рождаются — им становятся. Стал им и Власов. Не является ли одной из причин его предательства «кружение головы от успехов»? Да, видимо, чрезмерное восхваление этой личности в предвоенные годы заложило в его сознании «мину замедленного действия, которая сработала в экстремальной обстановке.
Так, к примеру, в 1940 году на политических занятиях во всей Красной Армии изучалась статья «Командир прославленной дивизии». Речь шла о командире 99-й стрелковой дивизии А. А. Власове. В ней восхвалялась сверхтребовательность командира дивизии. «За двадцать один год службы в Красной Армии, — писалось в статье, — он приобрел ценнейшее для военачальника качество — понимание людей, которых он призван воспитывать, учить и готовить к бою. Это понимание не книжное, не отвлеченное, а реальное. «Я люблю службу», — часто говорит генерал. И он умеет раскрывать и поощрять в людях рвение к службе. Он ищет в человеке и развивает в нем способности, закаляя их в постоянных упражнениях, испытаниях полевой жизни… Человек бывалый, неприхотливый, приученный к суровой боевой жизни, которая и является для него родной стихией, он всей душой приветствовал новое направление в боевой подготовке войск. Военный профессионал, он давно убедился на практике в могучей силе требовательности…»[194]
Утонченный карьерист, готовый пожертвовать всем для достижения далеко идущих целей, — таково подлинное лицо этого человека, собравшего в годы войны под знаменами РОА[195] немалое количество советских людей, в том числе и введенных в заблуждение, обманутых Власовым и его подручными.
Пример Власова и ему подобных поучителен для настоящего и будущего. Карьеризм — опаснейшее для страны и для конкретного дела явление. Нужно научиться распознавать карьеристов, ставить им заслон на пути к достижению далеко идущих целей. В противном случае последствия могут быть непредсказуемы…
Дав краткую характеристику явлений, имевшим место в высшем звене управления войсками, сосредоточии внимание на тех недочетах, которые выявились в подготовке среднего командно-политического состава, не претендуя на исчерпывающую характеристику этого вопроса.
В годы войны советские воины научились быть врага, а командиры управлять подразделениями в бою. Но как это далось? Достигнуто это было большой кровью.
В первые дни и месяцы войны сказались просчеты в морально-психологической и военно-технической подготовке бойцов и командиров. В чем это проявилось? Проявлений было немало, среди них:
а) неустойчивость, паникерство и трусость отдельных командиров и бойцов[196];
б) неумение осмыслить сложившуюся обстановку и принять разумное решение;
в) преувеличение боевых возможностей фашистских войск и появление так называемых «пораженческих» настроений;
г) прогрессирование таких явлений, как «танкобоязнь», «самолетобоязнь», «радиобоязнь» и т. п.;
д) неумение командиров и политработников восстанавливать моральную стойкость людей, выводить их из состояния шока, предупреждать и пресекать явления массового психоза и невроза и др.
К. Симонов, анализируя начало войны, обратил внимание на тот факт, что в боевой обстановке отдельные командиры опасались включать радиостанцию из-за боязни быть засеченными фашистами.
Переход от снисхождения к противнику («шапкозакидательства») к его боязни К. Симоновым объясняется так:
«… Человеку, который видит все, что не получается у нас, и не видит того, что происходит у противника, противник начинает казаться сильнее и умелее, чем он есть…»[197]
В то же время, неумение командиров и политработников акцентировать внимание бойцов на слабых сторонах противника приводило к негативным последствиям — робости, а то и страху перед ним.
