История панамской "революции" - [43]
Здесь не лишне указать, что американская литература совершенно замалчивает это заявление правительства США. Это лицемерное утверждение имело целью успокоить и дезориентировать правительство Колумбии.
Т. Рузвельт, лично готовивший захват Панамы и ежедневно встречавшийся с непосредственными организаторами его, позднее писал: «..Никто, связанный с моим правительством, не принимал никакого участия в подготовке, возбуждая или поддерживая революцию… никто заранее не знал об этом… кроме того, что было доступно любому человеку… Я не помню, был ли г-н Кромвель среди моих посетителей в течение месяцев, предшествовавших революции. Но если он и был, то я, конечно, не обсуждал с ним что-либо связанное с революцией. Я не помню, чтобы он когда-либо говорил мне что-нибудь о революции до того, как она произошла, и я считал и считаю, что он совершенно не связан с революционным движением»[186].
Однако историк Прингл под давлением фактов вынужден признать, что «заявление Рузвельта о том, что его правительство знало о планах революции не больше, чем любой читатель газет, не соответствует действительности»[187].
Конечно, Принглу трудно произнести более правильное определение: сознательная ложь, лицемерие Теодора Рузвельта. Но и сказанное им разоблачает президента.
Выгораживая другого своего агента — Бюно-Варилью и главным образом себя, Рузвельт писал Джону Бигелоу:
«Оппозиция… собирается… настаивать на том, что Бюно-Варилья знал или получил заверения от Хэя или от меня относительно наших будущих действий и в соответствии с этим информировал революционеров. Ясно, что я не имел даже понятия о том, что советовал революционерам Бюно-Варилья или что он сообщал в своих телеграммах обо мне или Хэе, но я, конечно, знаю, что он не имел никаких заверений ни от меня, ни от Хэя, ни от какого-либо лица, уполномоченного нами. Он очень способный человек. И его делом было выяснить то, что, по его мнению, предпримет наше правительство. Я не сомневаюсь в том, что он мог сделать очень точное предположение и соответственно информировать своих людей»[188].
Итак, если верить Рузвельту, то «способный» Бюно-Варилья… умел читать мысли на расстоянии!
Вся американская литература, в том числе и авторы, считающие себя критиками политики Рузвельта и претендующие на «объективность» анализа, признают лишь то, что правительство США было только осведомлено о подготовке восстания. Так, Майнер пишет: «Ясно, что к концу октября Рузвельт и Хэй были хорошо осведомлены о том, что на перешейке вскоре должно произойти восстание»[189]>[190].
Другой автор — Прингл идет дальше: «Рузвельт не только знал в общем о заговоре, но он рассматривал вопрос о том, какую позицию займут Соединенные Штаты в случае революции и можно ли по договору 1846 года помешать Колумбии подавить восстание» [191].
Однако ни один из них не осмеливается полностью признать неопровержимые факты подготовки захвата Панамы американским правительством.
За несколько дней до «революции» Хэй отправляет телеграмму посланнику США в Колумбии Бопре: «Вы можете воспользоваться отпуском»[192]. Телеграмма показывает, что госдепартамент не интересовался больше событиями в Боготе. Центр тяжести переместился непосредственно в Панаму. После телеграммы, по указанию госдепартамента была нарушена телеграфная связь с Колумбией, правительство которой оказалось отрезанным от внешнего мира.
31 октября предатель Обадилья сообщил правительству Колумбии, что на перешейке все спокойно и что он «совершенно уверен в сохранении власти правительства»>1.
В этот день закончил свою работу конгресс Колумбии, отказавшись ратифицировать договор с США.
После этого в дни, непосредственно предшествовавшие «революции», события развивались следующим образом.
1 ноября колумбийское правительство обратилось с манифестом к народу, в котором говорилось о том, что правительство возобновит с США переговоры о канале, выражалась уверенность в том, что будут достигнуты благоприятные результаты и что поверенному в делах в Вашингтоне даны указания сделать соответствующее заявление правительству США>[193].
Манифест колумбийского правительства показывал, что оно всеми силами стремилось пойти на всяческие уступки и готово было, не считаясь с решением конгресса, начать новые переговоры с США. Это было именно то, чего совершенно не хотели Соединенные Штаты. Оставались считанные часы до провозглашения «независимости» Панамы. Панамские «революционеры» были в полной готовности. Ждали лишь прибытия американской эскадры, чтобы начать «решительные операции».
Вечером 2 ноября 1903 г. в порт Колон прибыл первый американский крейсер «Нэшвиль». Для командира этого корабля у американского консула в Колоне уже были приготовлены соответствующие инструкции.
Эскадра адмирала Гласса, следовавшего в Панаму, получила подобные же инструкции. Уже эти инструкции сами по себе являются красноречивым доказательством неприкрытой агрессии США.
На рассвете 3 ноября в Колон вошел колумбийский пароход «Картахена» с колумбийскими войсками на борту. В 8 часов утра эти войска в количестве 40 человек во главе с генералами Тобаром и Амайя, высадились на берег. Их почтительно приветствовал управляющий Панамской железной дорогой американский полковник Шейлер. Тобар и Амайя потребовали немедленной переброски войск в Панаму. Шейлер заявил, что в настоящий момент нет подвижного состава. Полковник говорил правду: выполняя инструкции госдепартамента, он еще накануне угнал весь подвижной состав. Полковник Шейлер предложил генералам «специальный поезд», состоявший из паровоза и одного вагона, заверив, что к часу дня подадут состав и войска будут переброшены в город Панаму. Полные сомнений, колумбийские генералы вошли в «специальный» вагон. Подумав, они сочли нецелесообразным оставлять свои войска. Но только они решили покинуть гостеприимный вагон, как предупредительный американец дал сигнал, и поезд тронулся. Колумбийские войска остались без руководства.
