История, ожившая в кадре. Белорусская кинолетопись: испытание временем. Книга 1. 1927–1953 - [72]

Тяжелое ранение, полученное боевым штурманом авиации дальнего действия И. Шульманом в начале войны, не сломило этого сильного телом и духом человека. Один из его младших коллег, оператор Лев Слобин, в своих воспоминаниях писал, что «он был истинным, убежденным коммунистом, на фронте защищая Родину и будущее своей семьи. Его любили и уважали коллеги. Он свято верил в коммунистические идеалы справедливого общества для всех, зная многое о жизни тружеников, среди которых честно жил. После войны был партийным секретарем студии, ставил фильмы, затрагивающие нравственные проблемы общества, рассказывающие о чистых чувствах и ответственности людей, переживших войну. Партийные идеологи нередко пытались навязывать ему свои представления, поучая его, но он всегда был непреклонен, особенно, когда это касалось жизненной правды…».

Работая над тематическим выпуском «Советской Беларуси», посвященным II съезду писателей БССР, режиссер И. Шульман вынужден был придерживаться канонической формы официального аудиовизуального повествования. Но и в рамках традиционной схемы презентации событий он смог найти продиктованные здравым смыслом логические конструкции. Структуру киноочерка можно представить в виде четырех относительно самостоятельных эпизодов, каждый из которых имеет собственное функциональное назначение.

Первый эпизод – неформальное общение писателей в кулуарах съезда и официальное заседание. Писательский форум 1949 года открыл Якуб Колас – как наиболее авторитетная творческая личность того времени. Накануне съезда в еженедельнике «ЛІМ» была напечатана его статья. Вот несколько слов из нее: «Мне думаецца, што ўсе мы пішам вельмі мала, у кожным выпадку не столькі, колькі б маглі. А напісаўшы адзін большменш удалы твор, імкнемся да нейкай кананізацыі сябе. Чытаючы некаторыя панегірычныя і дыфірамбныя водгукі аб творах ці наогул аб працы пісьменніка, задумваешся: навошта льюцца праз меру гэтыя міра і алей…»

Эти строки звучат удивительно актуально и через шесть десятилетий.

Значительное место в первом эпизоде занимает выступление Петруся Бровки, снятое синхронно. Непреходящая историко-культурная ценность этого эпизода – наличие кадров, которые уже принадлежат вечности. Это кинохроникальные портреты Коласа и Твардовского, Макаенка и Мележа, Шамякина и Танка, и еще многих других писателей, без творчества которых картина белорусской литературы была бы неполной. Ну, где еще можно увидеть так близко улыбчивые и одухотворенные, невероятно молодые и обаятельные лица Андрея Макаенка, Ивана Шамякина, Ивана Мел ежа?

Второй эпизод – экспозиция книг белорусских писателей как зримый итог их работы. Никакая случайность не в силах нарушить выверенную иерархию представления: вначале – книги на белорусском языке, затем – на русском, потом – на украинском и лишь в конце списка – на польском (Я. Купала «Над рекой Орессой»), чешском и китайском языках (о двух последних говорит лишь диктор, самих книг в кадре нет).

Но что значит книга без читателя? И читает ли белорусских авторов народ Беларуси, не залеживаются ли в книгохранилищах свежеотпечатанные тиражи на родном языке? А каковы условия повседневного бытования белорусского языка? И что происходит с национальными школами?

Кадры из тематического выпуска «II съезд писателей БССР»(киножурнал «Советская Беларусь», 1949, № 18)

Ни один из этих важных вопросов в явном виде поставлен не был – это было в принципе невозможно. Потому так важно проанализировать, не попытался ли режиссер – хотя бы в латентной форме – донести свою озабоченность этими вопросами.

Реплика закадрового комментария «Советская литература неразрывно связана с народом…» позволяет режиссеру перейти к совершенно новому объекту.

Третий эпизод снят на Минском автомобильном заводе, где писатели встречаются с рабочими. Выступление стахановца Бедункевича, в котором он призывает писателей сосредоточиться на теме героического труда рабочего класса, умышленно монтируется режиссером И. Шульманом без синхронного звука. Дело в том, что и рабочий-стахановец, и оппонирующий ему писатель Макар Последович говорят по-русски. В этом эпизоде только поэт Пятро Глебка зачитывает приветственное письмо белорусских писателей И.В. Сталину на белорусском языке.

Кадры из тематического выпуска «II съезд писателей БССР»(киножурнал «Советская Беларусь», 1949, № 18)

Заключительный, четвертый эпизод – наиболее яркий, эмоционально насыщенный и ценный с исторической точки зрения.

Почти семь лет ждал белорусский народ открытия памятника Янке Купале – своему великому песняру. Еще 17 сентября 1942 года Союз архитекторов БССР и Союз художников БССР в своем совместном постановлении приняли решение «просить СНК БССР принять решение по вопросу организации закрытого конкурса на составление проекта памятника народному поэту Белоруссии Купале…». Местом сооружения памятника намечался Центральный городской сквер, окаймленный с четырех сторон улицами Советской, Энгельса, Карла Маркса и Красноармейской. Монумент должен был состоять из скульптуры поэта с дополнениями (по усмотрению автора проекта) барельефной скульптуры, монументальной живописи, отображающими основные моменты его творчества и его роль в литературе. Памятник предполагалось соорудить из гранита и бронзы…