История, ожившая в кадре. Белорусская кинолетопись: испытание временем. Книга 1. 1927–1953 - [61]

Ценности и тенденции второй половины 1940-х годов радикально изменили общественный статус великого архитектора, обладателя «Гран-при» Парижской всемирной выставки 1937 года. В эти годы, работая над восстановлением Театра оперы и балета, он стал еще больше курить, все сильнее проявлялась тяжелая болезнь – рак легких.

3 января 1951 года в Ленинграде Иосиф Григорьевич Лангбард скончался. Хроникальные кадры июля 1946 года оказались одними из последних, где архитектор остался запечатленным в Минске, для которого сделал очень многое…

В 2010 году на Студии документального кино Белгостелерадиокомпании был создан информативно емкий телевизионный документальный фильм «Застывшая музыка Лангбарда» (авторы сценария Т. Бембель и В. Савина, режиссер 3. Котович). С помощью иконографического материала и воспоминаний современников Лангбарда в ленте представлены и триумфальные достижения архитектора, и драматизм последних лет его жизни.

В закадровом дикторском тексте ленты 1946 года нет упоминания о том, как складывалась архитектурно-планировочная концепция города, хотя еще в 1945 году был создан наиболее ранний «Эскиз планировки Минска». Известно, что в его разработке принимали участие знаменитые архитекторы – академик А. Щусев и действительные члены Академии архитектуры СССР А. Мордвинов, И. Колли, В. Семенов и др. Этот проект уже содержал основные идеи послевоенного генерального плана реконструкции Минска и был утвержден правительством БССР. Есть основания полагать, что эта, проведенная еще в конце 1944 – начале 1945 года, работа и определила концептуальное решение Генерального плана 1946 года.

* * *

Лаконичный хроникальный сюжет об одном из лучших санаториев БССР – белорусской здравнице в Несвиже – был создан в конце июня 1946 года. Ввиду того что санаторий был расположен в помещениях Несвижского дворца Радзивиллов, сюжет представляет пример того, как уникальный объект историко-культурного наследия Беларуси в первые послевоенные годы мог попасть на кинопленку только в качестве фона для раскрытия совсем другой темы.

Поистине бесценными следует считать все свидетельства о том, каким был замок в разные периоды своей истории, поскольку на его примере можно проследить историю почти всех белорусских земель во времена и Великого Княжества Литовского, и Речи Посполитой, и Российской империи, и Советского Союза.

Набор идиллических пейзажных кадров и постановочных жанровых сценок с участием отдыхающих должен был убедить, что жизнь в послевоенной Беларуси стремительно налаживается. На месте беззаботного курортника может оказаться каждый. Люди отдыхают, под наблюдением квалифицированных врачей поправляют свое здоровье… Катаются на лодках, плавают, играют в шахматы и волейбол, вечером приходят на танцевальную площадку.

Синхронных шумов в фонограмме сюжета нет. Аудиальная часть представлена лишь фоновой музыкой и дикторским текстом. При этом закадровый комментарий вызывает особый интерес, в первую очередь с точки зрения специфики манипуляционных технологий средствами неигровой аудиовизуальной коммуникации.

Поначалу содержательно нейтральный, протокольно-информационный текст пролога через полминуты после начала сюжета предлагает сюрприз – замаскированную идеологему, построенную на противопоставлении. С одной стороны – «польский магнат Радзивилл, который когда-то жил в этом старинном замке», с другой – современные белорусские рабочие. И далее: «Сегодня во дворце вместо одного аристократа – до двухсот счастливых рабочих и крестьян…»

С большой долей уверенности можно утверждать, что это сравнение – один аристократ и две сотни трудящихся – вполне убеждало среднестатистического зрителя, который не чувствовал здесь фальшивой ноты. Разумеется, за пределами дикторского текста оставался тот факт, что с середины XVI века представители этой аристократической династии на протяжении нескольких веков играли исключительную роль в политической, экономической, военной, религиозной и культурной жизни не только белорусских земель, но и соседних государств.

В этой связи нельзя не вспомнить о кодифицирующей функции начала экранного произведения, когда первые кадры, начальные фразы закадрового текста как бы настраивают зрителя на правильное восприятие целого, предлагают семиотический ключ для расшифровки авторского послания.

В сюжете о санатории в Несвиже это правило было использовано с противоположной целью – не для знакомства с авторской знаковой системой, а для дезориентации зрителя, ослабления иммунитета к распознанию ложного тезиса. Содержание и структура закадрового текста эффективно формируют такой тип этнокультурной идентичности, который терпимо воспринимал бы изолированность от многовековой европейской традиции своей страны.

Если же рассматривать хроникальные кадры вне идеологического контекста, то визуальный ряд сюжета чрезвычайно информативен для культурологов, историков, архитекторов, музейных работников. На многих кадрах запечатлены приметы эпохи со всеми признаками послевоенного аскетического быта – кровати с железными спинками, кресла из разных мебельных гарнитуров и столы, накрытые скатертями. Кадры сюжета – это документальное свидетельство того, в каком состоянии находился Несвижский дворцово-замковый комплекс сразу после войны.