История Марго - [53]

Я чувствовала, что мы стали намного ближе друг к другу.

Метро уже закрылось, и Давид предложил вызвать мне такси, но Брижит настояла на том, чтобы я осталась на ночь. Опять начался дождь, и в такое позднее время ждать такси пришлось бы долго.

– Можешь спать на диване в кабинете Давида, – сказала она.

Она достала из шкафа подушку и два одеяла. Мы постелили на диван простыню и подоткнули ее по бокам. Она дала мне старую ночную рубашку, выношенную до прозрачности, и пожелала спокойной ночи.

– Чувствуй себя как дома, – сказала она. – В ванной можешь пользоваться всем, чем захочешь, а если что-нибудь понадобится, просто постучись к нам.

Я переоделась в ночную рубашку, от которой пахло мылом. Хлопок мягко касался голой кожи. Некоторое время я сидела на импровизированной кровати и думала о вечере, который мы провели вместе. Я слушала, как Давид и Брижит моют посуду на кухне и ходят по квартире, готовясь ко сну. Я думала о ее черных глазах, устремленных на экран телевизора, о руках, стискивающих мою талию, о ногтях в форме идеальных полумесяцев. Я почувствовала вину, вспомнив о Жюльет, которая сидела у себя дома одна. Она спросила, есть ли у меня планы на выходные, и я соврала, что обещала провести время с Анук. “А, ну ладно, – ответила она. – Мне нужно работать над фильмом”.

Когда в квартире стало тихо, я вышла из кабинета и двинулась по коридору в ванную. Из-под двери их комнаты пробивалась полоска света. Она манила меня. Я остановилась и прислушалась к приглушенным голосам, но они говорили слишком тихо, чтобы разобрать слова. Возможно, если ненадолго задержать дыхание, я их услышу. Я понимала, что надо идти в ванную, но вместо этого опустилась на колени у двери, прижалась к полу щекой и заглянула в щелку.

Сначала я увидела их ноги, сновавшие туда-сюда. Под Давидом скрипел пол, он был тяжелее Брижит. Я слегка переместилась, чтобы лучше видеть их икры и колени. Когда они легли в кровать, я потеряла их из виду. Я ждала, что сейчас погаснет свет, но он по-прежнему горел.

Я слышала, как они откидывают одеяло, как шуршит хлопковая ткань, когда они забираются в кровать, с каким тихим посасыванием они целуются. Я представила, как встречаются их языки, как прижимаются друг к другу их тела, как его рука ныряет под одеяло, чтобы нащупать ее руку. Как часто они занимались сексом? Кровать заскрипела, ударяясь о стену. До меня доносились стоны, все громче и громче, и я почти чувствовала винный запах их дыхания, почти слышала влажное хлюпанье. Мысль о том, что они заметят под дверью мой силуэт, парализовала меня. Кровать перестала качаться, и их ноги опустились на пол. Желудок резко дернулся вверх, как будто меня столкнули в пропасть. Я приготовилась к тому, что меня сейчас обнаружат.

Но они стояли у кровати, ни на что не обращая внимания. Теперь мне были видны их ноги, даже волоски на щиколотках Давида и блестящий красный лак на ногтях Брижит. Ее стопы повернулись носками к кровати. Давид встал у нее за спиной, и, когда он поднялся на цыпочки, мускулы на его икрах напряглись. Он согнул колени, а она оперлась на кровать. Выше их бедер я ничего не видела. Их дыхание становилось все более резким и хриплым, он продолжал толкаться в нее, раздавались шлепки тела о тело, и наконец я почувствовала этот запах – запах их смешавшегося пота. Она заговорила довольно громко, и я услышала ее слова. “Ты этого хочешь?” – спросила она. У нее был женственный и нежный голос. А потом она сказала что-то еще так тихо, что я не смогла разобрать. Ноги Давида прижались к ее ногам.

Я закрыла глаза, пытаясь представить себя на месте Брижит, и меня охватила эйфория. Только что я так боялась, что они меня обнаружат. Теперь это меня почти не волновало. Я сидела, стиснув руки между бедер, и долго не решалась пошевелиться. Мое собственное дыхание участилось, капли пота стекали по ушам и шее. Я подождала, пока они выключат свет, потом вернулась в кабинет и заснула глубоким сном.

На следующее утро я долго не могла сообразить, где я. Ступни упирались в жесткую боковину дивана, сквозь щели между ставнями сочился голубоватый свет. Я сложила постельное белье и разгладила обивку, стирая вмятину от своего тела. Выглянув в окно, я увидела во дворе старика, собиравшего листья в полиэтиленовый пакет.

4

Что ты можешь рассказать о своем отце такого, чего никто не знает?

Моя мать всегда будет повторять, что он не был создан для политической карьеры. Тоже мне секрет. Поразительно, каких высот он достиг – министр культуры! Даже стать преподавателем – это уже был для него большой успех. Анук скажет, что ему не хватало навыков, необходимых для политической деятельности. Он был негибким, его представление о том, что хорошо, а что плохо, – черно-белым, его понимание справедливости – бескомпромиссным. Тут можно усмотреть иронию, учитывая, с какой легкостью он отказывался от этих принципов в личной жизни. Но в профессиональной сфере он проявлял неуступчивость, которая рано или поздно стоила бы ему карьеры.

Представь это вот как. Группа из тридцати человек садится на небольшой корабль. Капитан знает, что один из пассажиров – грабитель и убийца, который без колебаний прикончит и обворует всех остальных. Капитан может либо пустить его на корабль, либо сбросить за борт. Умный капитан, не колеблясь, избавится от вора, даже если ему придется поступиться общими представлениями о том, что хорошо, а что плохо.