История и культура индийского храма. Книга I. Рождение храма - [127]

Шрифт
Интервал

[187] и отказывались выпускать ее до тех пор, пока та не пообещала не причинять им вред (Hiltebeitel, 1988: 291, 292). Интересно, что в Махабалипураме есть храм Дурги, относящийся ко времени правления династии Паллава. Это так называемая ратха Драупади, сделанная в виде хижины с крышей из соломы или сухих листьев.

Между тем, есть продолжение этой истории. В ту ночь, когда Драупади вернулась уставшей, очень голодной и, следовательно, злой, готовой съесть своих мужей, она стучит в дверь, но Бхима не открывает ей и берет с нее обещание не вредить Пандавам. Получив ее согласие, Бхима слегка приоткрывает дверь, чтобы Драупади прикоснулась к его руке в знак клятвы (cattiyam paṇṇi ceyyu). Но Драупади так сильно сжала его руку, пронзив ее своими пятью ногтями, что пять капель крови упали на землю и превратились в пятерых детей, которые сразу же встали и закричали «Амма!». При виде пятерых детей, называющих ее матерью, Драупади успокоилась и приняла обычный образ, а не Вишварупу. Однако это не успокоило богиню окончательно, и она продолжала свои ночные похождения (Hiltebeitel, 1988: 293).


Пейчи, или Печи Амман, иногда рассматривается как ипостась Кали


Образ богини-каннибалки не нов для Южной Индии. Например, в тамильской литературе X–XII вв. (жанр paraṇi) Кали изображается как богиня поля битвы (Hiltebeitel, 1991: 313). Кроме того, в южноиндийском регионе довольно широко распространен культ Пейчи, которую иногда ошибочно отождествляют с Кали. Несмотря на то, что обе богини имеют сходные черты, у Пейчи свой собственный культ.

Пейчи (Pēycci), или Печчи (Pēcci), – жутковатая богиня, которой поклоняются преимущественно тамилы-небрахманы в штате Тамилнаду, а также на Шри-Ланке (особенно в восточной части), в Малайзии и Сингапуре. Ее имя происходит от тамильского слова «пей» (pēy), которое обычно понимается как демоница или призрак. В свою очередь, термин pēy происходит от санскритского слова preta, означающего покойника, духа умершего человека. Такой дух после смерти еще некоторое время (обычно десять-шестнадцать дней) находится между двумя мирами – миром живых и миров мертвых, и не может ритуально присоединиться к своим умершим предкам. В Тамилнаду так называют самоубийцу или человека, умершего насильственной смертью и ставшего злобным духом, который посещает заброшенные места, перекрестки, определенные типы деревьев, места кремации и поле битвы.

В некоторых тамильских текстах упоминаются pēy makaḷir (Maturaikkāñci 25, 163; Muttoḷḷāyiram 50) – группа неких существ женского рода, в которую вполне могли входить различные категории устрашающих дравидийских богинь, которые и сегодня широко почитаются в народе. К ним можно отнести, например, таких богинь как Kāṭṭēṟi, Irulāyi, Rakkāyi или Piṭāri[188]. Несмотря на жестокий нрав этих богинь, они считались защитницами селения. Главное – правильно их умилостивить, предложив соответствующие жертвы.


Храмовое мурти богини Ангала Парамешвари


Пейчи поклоняются в неагамических храмах или святилищах как богине-девственнице, предлагая алкоголь и невегетарианские дары, в том числе коз, куриц, яйца и соленую рыбу. В некоторых ритуалах, связанных с Пейчи, священник поглощает кровь жертвенного животного и жует кости трупа. Поклонение богини сопровождается боем деревенского барабана.

Как видим, в культе Пейчи сохранились многие черты добрахманической религии. Возможно, с приходом ведизма/брахманизма местные богини, которых сейчас называют демоницами, были понижены в статусе, сохранив за собой функцию защитниц деревень и связь с общинами, имеющими низкий социальный статус. Значительная часть мифологии, относящейся к культу Пейчи, сохранилась преимущественно в устной традиции, а поклонение этой богини уходит в далекую древность.

В некоторых частях Тамилнаду (особенно в районах Танджавур и Тируччирапалли) Пейчи называют Перияччи (Periyācci), что означает «великая мать» или «бабушка». Данный эпитет говорит о ее материнском аспекте, что может быть результатом тесной связи Пейчи с родами и защитой детей, поскольку она считается повитухой. При этом Пейчи является как врагом, так и защитницей детей. Благополучие новорожденного бывает обеспечено только в том случае, если Пейчи была удовлетворена жертвой и молитвой.

Несмотря на то, что культ Пейчи характерен в основном для сельской местности с ее скромными храмиками, существуют и большие храмы, построенные в стиле дравида. В том числе и за пределами Индии. Один из таких храмов находится в Сингапуре. Он известен как храм Вирамакалиямман (Vīramākāḷiyammaṉ), на вимане которого изображена Пейчи в виде женщины, поедающей труп[189].

Как уже отмечалось выше, нередко пуранические боги оказываются причастными к местным культам, что говорит о взаимодействии и взаимопроникновении пуранической и местной мифологии, а также о сращивании двух храмовых традиций – большой и малой, или культурой агамических храмов и деревенских. Поскольку культ пей тесно связан с одержимостью, приведем соответствующий пример из Южного Аркота (Тамилнаду). В городе Малейянур в дни новолуния[190] на кремационных площадках, непосредственно примыкающих к храму богини Ангала Парамешвари


Рекомендуем почитать
Британские интеллектуалы эпохи Просвещения

Кто такие интеллектуалы эпохи Просвещения? Какую роль они сыграли в создании концепции широко распространенной в современном мире, включая Россию, либеральной модели демократии? Какое участие принимали в политической борьбе партий тори и вигов? Почему в своих трудах они обличали коррупцию высокопоставленных чиновников и парламентариев, их некомпетентность и злоупотребление служебным положением, несовершенство избирательной системы? Какие реформы предлагали для оздоровления британского общества? Обо всем этом читатель узнает из серии очерков, посвященных жизни и творчеству литераторов XVIII века Д.


Средневековый мир воображаемого

Мир воображаемого присутствует во всех обществах, во все эпохи, но временами, благодаря приписываемым ему свойствам, он приобретает особое звучание. Именно этот своеобразный, играющий неизмеримо важную роль мир воображаемого окружал мужчин и женщин средневекового Запада. Невидимая реальность была для них гораздо более достоверной и осязаемой, нежели та, которую они воспринимали с помощью органов чувств; они жили, погруженные в царство воображения, стремясь постичь внутренний смысл окружающего их мира, в котором, как утверждала Церковь, были зашифрованы адресованные им послания Господа, — разумеется, если только их значение не искажал Сатана. «Долгое» Средневековье, которое, по Жаку Ле Гоффу, соприкасается с нашим временем чуть ли не вплотную, предстанет перед нами многоликим и противоречивым миром чудесного.


Польская хонтология. Вещи и люди в годы переходного периода

Книга антрополога Ольги Дренды посвящена исследованию визуальной повседневности эпохи польской «перестройки». Взяв за основу концепцию хонтологии (hauntology, от haunt – призрак и ontology – онтология), Ольга коллекционирует приметы ушедшего времени, от уличной моды до дизайна кассет из видеопроката, попутно очищая воспоминания своих респондентов как от ностальгического приукрашивания, так и от наслоений более позднего опыта, искажающих первоначальные образы. В основу книги легли интервью, записанные со свидетелями развала ПНР, а также богатый фотоархив, частично воспроизведенный в настоящем издании.


Уклоны, загибы и задвиги в русском движении

Перед Вами – сборник статей, посвящённых Русскому национальному движению – научное исследование, проведённое учёным, писателем, публицистом, социологом и политологом Александром Никитичем СЕВАСТЬЯНОВЫМ, выдвинувшимся за последние пятнадцать лет на роль главного выразителя и пропагандиста Русской национальной идеи. Для широкого круга читателей. НАУЧНОЕ ИЗДАНИЕ Рекомендовано для факультативного изучения студентам всех гуманитарных вузов Российской Федерации и стран СНГ.


Топологическая проблематизация связи субъекта и аффекта в русской литературе

Эти заметки родились из размышлений над романом Леонида Леонова «Дорога на океан». Цель всего этого беглого обзора — продемонстрировать, что роман тридцатых годов приобретает глубину и становится интересным событием мысли, если рассматривать его в верной генеалогической перспективе. Роман Леонова «Дорога на Океан» в свете предпринятого исторического экскурса становится крайне интересной и оригинальной вехой в спорах о путях таксономизации человеческого присутствия средствами русского семиозиса. .


Ванджина и икона: искусство аборигенов Австралии и русская иконопись

Д.и.н. Владимир Рафаилович Кабо — этнограф и историк первобытного общества, первобытной культуры и религии, специалист по истории и культуре аборигенов Австралии.