Исторические записки. Т. IX. Жизнеописания - [151]

В заключение нельзя не задаться отнюдь не праздным вопросом: памятник какой культуры мы держим в руках, наслаждаясь его образным языком, благородными идеями и любопытными историческими деталями?[1703]

Сеэ-Ма-Тсиэн, Отец Истории Китайцев

Родовое прозвание его было Сыма, собственное же имя Цянь, с придатком Цы Шан; рождён в Лунмэне; воспитывался пред глазами отца, мужа учёного, паче обиловавшего книгами, нежели златом и сребром. На десятом году возраста знал уже столько букв, что мог бегло читать Гувэнь, сочинение, научающее красноречию и почтенной красоте слога, осведомляющее с точностью о нравах, обычаях и народоправлениях в древние времена. Тогда уже проявил он наклонность свою к роду упражнения в науках, к коему как бы предуставляло порождение его. Уже умел вопрошать к месту и кстати; уже мог объяснять читаемое им; сближать места, надлежащие до одного какого-либо и того же предмета. Никогда не нужны ему были поощрения, угрозы и ласки, дабы заставить его быть прилежнее; прилежал к наукам сам собою паче, нежели ожидать было можно от всякого принуждения.

Так трудился до двадцати лет возраста своего. Увидели в нем ценителя сочинений глубокомысленного и основательного. Многое из читанного им казалось ему неимоверным; искал источников; нашёл оные и уверился собственными своими глазами. Отыскивал также, не скрываются ли от сведения его какие-либо труды великого Юя. Путешествует к девяти главнейшим горам, сиречь к краям древнего Китая, где приносились жертвы в честь Шан-ди. Наведывается о всех преданиях, которые могли ещё быть сохранены народами неукротимыми, удалившимися при самых начатках монархии в горы сии и составившими орды особые. Наконец, тщательно осматривает памятники, сколько-нибудь уцелевшие от едкости времён.

Располагает путь свой к Полудню, достигает Куайцзи, обтекает всю область Чанша, обозревает все места, покрывавшиеся некогда водами, осушенные великим Юем. Удовлетворив любопытство на сей части империи, называемой ныне областью Хунань, садится на ладью, мчится по всем излучинам и коленам реки Янцзы; везде и всё замечает, а через то или утверждается в читаемом им, или поправляет понятия свои.

От южного края государства направляется к северному. Останавливается на несколько дней в области Шаньдун, населённой людьми великорослыми, именовавшейся Царством Луским, когда была [616] отечеством знаменитого Конфуция и большей части прославившихся его учеников. С благоговением взирает на землю, по которой ступали некогда стопы философов сих. Собирает надписи и даты относительно былых событий; роется даже под развалинами и в самых могилах. После следует вдоль берегов Вэньшуй и Сышуй.

Между тем извещается, что отец его смертельно болен. Сыновняя любовь, сильнее действуя в сердце его, нежели желание научиться, побуждает его вернуться домой. Прибыл, но только для принятия последних отеческих наставлений, для созерцания последних его вздохов; успел, однако же, кратко рассказать ему о своих обретениях. Кончающийся уже старец собирает остатки сил, хватает руку сыновнюю, сжимает её и говорит.

«Умираю довольным, о сын мой, ибо вижу тебя таким, каким желал. Предки твои, начиная с династии Чжоу, даже до меня усердствовали Судилищу Историческому. Выполнили должное по званиям своим при оном с искренностью, верностью и бескорыстием. Надеюсь, что императору угодно будет почтить тем же самым званием и тебя: будь подражателем добродетелей их. Превзойди их и меня. Подлая лесть, рабий страх да не вовлекут тебя в преступления должности. Люби государя, служи ему, не щадя сил твоих; но да не исходит ложь из твоих уст.

В прародительском доме нашем обрёл я немалое число изящных запасов исторических, привёл их в порядок, к тому ещё приобщил несколько вновь, которые предоставляю тебе подобно же расположить. Всё сие оставляю тебе; прошу, не исключай ничего: ничто не достойно отвержения. Остаётся тебе только приобщать к тому новые запасы. О сын мой! Старайся всегда удерживать славу праотцев твоих; всеобщее почтение есть наследство, оставляемое ими тебе. Я наследовал оным по отцу моему; восприми то же от руки моей и да не расточится тобою.

История Чжоу до Ю-вана (между тысяча сто двадцать вторым и семьсот восемьдесят первым годом до Христова Рождества) покажет тебе превосходные образцы всякого рода добродетелей; пользуйся оными по всей твоей возможности. Начиная с Ю-вана по воцарение Хань (то есть по двести шестой год до Христа) найдеши чистое учение нечувствительно ослабевающим: музыка, общенародные обряды; нравы, почти уже совсем инакие под государями слабыми, малодушными, порочными и лютыми. Увидиши империю, полную замешательств, становящуюся в добычу мелким мучителям; добродетель гониму, злодейство победительным. Какая ужасная картина! Описывай всё то со всевозможною ясностию, не прикрашивай гнусности каждого происшествия, каждого случая, деяния; словом, вещай достохвальное и достохульное равно, только бы единая истина водила пером твоим. Не мысли отличаться слогом, но [617] старайся не отступать от Чунь-цю Конфуциева; оный великим тебе будет помощником в историческом твоём простирании, в означении главнейших замет времячислия чрез двести сорок два года. То же самое сочинение наставит тебя держаться во всём порядка, точности и приличия слога, тобою писанного.