Исторические записки. Т. IV. Трактаты - [40]
Всякая мелодия берет свое начало в человеческом сердце, Небо дарует музыку человеку, чтобы сноситься с ним, подобно [93] тому как тень отражает формы тела, как эхо отражает звуки. Тех, кто делает добро, Небо одаривает счастьем, а на тех, кто творит зло, Небо ниспосылает бедствия, и это естественный порядок.
В силу этого, когда Шунь играл на пятиструнных гуслях цинь и пел песни «О южных нравах», Поднебесная [хорошо] управлялась; когда Чжоу[-синь] исполнял мелодии поселений к северу от Чжаогэ, он погиб сам и погубил свое царство. Почему же путь правления Шуня так величествен, а путь правления Чжоу[-синя] столь ограничен? Ведь то, что появилось из стихов «О южных нравах» и выросло в мелодии, радовало Шуня и нравилось ему, эта музыка имела общие устремления с Небом и Землей, она приносила радость сердцам людей всех десяти тысяч владений, поэтому Поднебесная управлялась. А песни [поселений к северу] от Чжаогэ не отвечали времени, бэй по звучанию означало и «поражение», бы по звучанию означало также «захолустье». Коль скоро Чжоу[-синь] любил эти песни и радовался им, он расходился с чувствами людей десяти тысяч владений, чжухоу ему перестали подчиняться, байсины были от него далеки. [В результате] Поднебесная взбунтовалась против него, и он погиб сам и погубил свое царство[172].
Вэйский Лин-гун отправился как-то в княжество Цзинь[173] и, прибыв на берег реки Пушуй, заночевал там. В полночь послышались звуки играющих гуслей. [Князь] спросил об этом приближенных, но те ответили, что не слышат музыки. Тогда [князь] призвал Ши Цзюаня и сказал ему: «Я слышал звуки играющих гуслей, спросил об этом приближенных, но никто не слышал [музыки]. Похоже, что [явились] духи людей и небесные духи. Послушай [эту музыку] для меня и запиши ее мелодии». Ши Цзюань сказал: «Слушаюсь!»[174]. Затем он сел, выпрямившись, прижал к себе гусли, стал слушать и записывать мелодии. На следующий день он доложил: «Я заполучил их мелодии, но, так как я не наторел в них, прошу дать еще ночь, чтобы поупражняться в них». Лин-гун разрешил, и прошла еще ночь. На следующий день [Ши Цзюань] доложил: «[Я уже] имею навык в этих мелодиях». Тогда [Лин-гун] покинул это место и отправился в Цзинь, где встретился с цзиньским Пин-гуном[175].
Пин-гун устроил для гостя пир на террасе Шихуй («Оказание милостей»). Опьянев, Лин-гун сказал: «Ныне в поездке я слышал новые мелодии, прошу разрешения исполнить их». Пин-гун сказал: «Можно». Тотчас приказали Ши Цзюаню сесть рядом с Ши Куаном и, взяв в руки гусли, сыграть на них. [Ши Цзюань] еще не закончил игру, как Ши Куан схватил его за руку и остановил исполнение, сказав: «Это звуки [мелодий] гибнущего государства, их не следует продолжать». Пин-гун спросил: «Каким путем появилась [эта музыка]?» Ши Куан ответил: [94] «Сочинил ее Ши Янь и представил Чжоу[-синю] в качестве разгульной музыки; когда же У-ван покарал, наконец, Чжоу[-синя], Ши Янь бежал на восток и бросился в воды Пушуй, поэтому услышать звуки этих мелодий можно лишь на берегах Пушуй. Кто первым услышит эти звуки, царство того будет уничтожено». Но Пин-гун заявил: «Я люблю [разные] мелодии, хочу и дальше слушать эту музыку». Тогда Ши Цзюань ударил по струнам и доиграл до конца.
Пин-гун спросил после этого: «А есть ли мелодии не столь печальные?» Ши Куан ответил: «Имеются». Пин-гун спросил. «Можно ли их прослушать?» Ши Куан ответил: «Когда добродетели и справедливость правителя не сильны, слушать их не полагается». На что Пин-гун сказал: «Я люблю [разные] мелодии и желаю послушать и эти». Ши Куану ничего не оставалось делать, как взять гусли и ударить по струнам. Когда он сыграл в первый раз, две стаи по восемь черных журавлей прилетели и сели на крышу галереи дома; когда он сыграл повторно, птицы вытянули шеи и загоготали, затем, развернув крылья, затанцевали. Пин-гун очень обрадовался, встал и пожелал долгих лет Ши Куану. Вернувшись и сев на свое место, Пин-гун спросил: «А есть ли еще мелодии не столь скорбные?» Ши Куан ответил: «Имеются. В древности с помощью таких мелодий Хуан-ди собирал в большом числе духов людей и небесных духов. Но ныне ваши, правитель, добродетели и справедливость не сильны, вы не заслуживаете того, чтобы их слушать. Если же послушаете эти мелодии, то в будущем потерпите поражение». Пин-гун сказал: «Я уже стар и люблю слушать [разные] мелодии, желаю послушать и эти». Ши Куану ничего не оставалось делать, как взять гусли и ударить по струнам. Когда он сыграл эти мелодии первый раз, на северо-западе поднялось белое облако; когда он сыграл их повторно, налетел ураган с дождем, ветер сорвал черепицы с крыши галереи, и приближенные князя разбежались. Пин-гун испугался и упал ниц в простенке между галереей и княжескими покоями. В княжестве Цзинь наступила большая засуха, и три года земля оставалась голой и бесплодной[176].
Слушающему [музыка может принести] либо счастье, либо несчастье. Музыку нельзя безрассудно исполнять.
Я, тайшигун, Придворный историограф, скажу так.
Всякий раз, когда мудрые правители далекой древности прибегали к музыке, они это делали не для удовольствия и собственной радости, не для услаждения чувств и велений страсти, а стремились применить ее в управлении [страной]. Все, кто [придерживался] правильного учения, начинали с мелодий, если же мелодии были правильными, то и действия были верными. Вот почему мелодии и музыка в целом так потрясают наши органы и воздействуют на нашу кровь, проникают в
