Исследователь - [22]

– А стоит ли? – спросила Кон. Совершенно очевидно, что она мечтала, чтобы он ответил «нет». – Мы ведь видели с дерева! Это очень далеко!

– Но не вечно же нам здесь сидеть, – заметил Фред. Он больше всего на свете хотел спуститься на плоту по реке и добраться до места, отмеченного крестиком. Ему не терпелось почувствовать себя исследователем. Его мучил голод, который было не утолить едой: перед ним были открыты все пути, и страх тесно переплетался с надеждой.

– Вы смеетесь? – Кон смотрела то на Лайлу, то на Фреда.

– Но у нас есть карта, – тихо сказала Лайла. – На этот раз мы будем знать, куда направляемся.

– Но вы ведь не знаете, что ждет нас в конце! – Кожа Кон пошла красными пятнами.

– Но что-то там должно быть, иначе и карту бы не составили, – заявил Фред.

– Но что, если крестик означает: сюда не ходи, иначе тебя растерзают под покровом ночи?

– Но разве ты не хочешь отсюда выбраться? – спросил Фред.

– Хочу! Здесь ужасно! – бросила Кон. – Здесь комары и муравьи! Меня все время кто-то кусает! И мне постоянно хочется есть! И я не хочу идти по карте непонятно куда – я просто хочу домой.

Макс проснулся, застонал и потянул Лайлу за рукав. Она от него отмахнулась.

– Я тоже хочу домой! – сказала Лайла, сердито сдвинув брови. – Но тебе здесь не тяжелее, чем всем остальным!

– Нет, тяжелее. – Лицо Кон исказилось до неузнаваемости. – Ты не понимаешь. Тебе проще, потому что ты к этому привыкла! Ты здесь выросла!

У Лайлы округлились глаза.

– Я живу в городе, – пораженно пробормотала она. – У нас есть столовая!. И серебряные подсвечники! Я не в джунглях родилась!

– Но ты себя нормально чувствуешь, – процедила, Кон, – а меня тошнит каждое утро! – Она стукнула кулаком по влажной земле, и во все стороны полетели грязные брызги.

– Меня тоже! Я хочу…

– Здесь так ужасно, что у меня дыхание перехватывает.

– Думаешь, нам здесь нравится?

– Но ты не одна! – воскликнула Кон. – У тебя есть Макс!

– Именно! И он постоянно плачет! А если он умрет, это я буду виновата!

Услышав это, Макс заревел, содрогаясь всем телом. Он попытался было выбежать из шалаша, но Фред успел схватить его за запястье.

– Ты хотя бы знаешь, что хоть кто-то расстроится, если ты погибнешь! – прокричала Кон.

– Я не виновата, что тебя никто не любит, – бросила Лайла. – Ты не знаешь…

– Хватит! – завопил Макс, подбежал к девочкам и затопал ногами, забрызгивая их грязью. – Перестаньте сейчас же!

Лайла тотчас замолчала, повернулась к брату и позволила ему забраться к себе на колени. Устало смотря на него, она погладила его по спине:

– Не плачь. От этого только хуже.

По щеке у Кон катилась слеза. Фред сорвал листок со стены шалаша и протянул ей. Она вытерла им лицо. Это не помогло.

– Я просто так устала, – сказала она. – И хочу есть. И все тело ломит.

Лайла опустила глаза:

– Я не хотела тебя обидеть.

Повисло молчание. Дождь стучал по листьям у них над головой.

– Мне снятся кошмары о маме, – призналась Лайла. – Мне снится, что она ищет меня, а я сижу на дереве, но не могу закричать. И она не видит меня. – Она немного помолчала. – Вам снятся родители? Фреду только отец и снился. Во снах он всегда был на расстоянии вытянутой руки, но Фред никак не мог дотронуться до него даже кончиками пальцев. Он кивнул, стараясь не выдавать своих чувств.

Кон хотела было что-то сказать, но не решилась.

– У меня все не так, – наконец сказала она. – Я живу с двоюродной бабушкой.

– Что случилось с твоими родителями? – спросила Лайла.

– Они умерли, – ответила Кон и стиснула зубы, всем своим видом показывая, что она не нуждается в сочувствии. – Мама умерла, когда мне было три года, а папа погиб на войне. Потом меня удочерили.

– Но ты только что сказала…

– У них родился свой ребенок, и от меня отказались. Меня отправили к двоюродной бабушке. – Кон пожала плечами, делая вид, что ей все равно. – Ей не очень хотелось меня воспитывать, но других вариантов не было.

– Тебя прогнали?

– Они сказали, что я пугаю малыша. Я его не пугала. Только один раз… он все плакал и плакал, и я легонько его стукнула.

– Ох… – пораженно выдохнула Лайла.

– Не знаю… – Кон помолчала, сглотнула, откусила заусенец и продолжила: – Они сказали, что я кричала на малыша. Но это было только один раз. И он ведь все равно ничего не понял. Какая разница?

Фред кивнул.

– Бабушка отправляет меня на лето к монашкам.

– К монашкам?

– В монастырскую школу. Поэтому я в Бразилии. В прошлом году я училась в Индии. Бабушка говорит, что путешествия сделают меня лучше. Я их терпеть не могу.

– А стать лучше хочешь? – Казалось, Лайла пытается не показывать своего недоверия.

Кон невесело улыбнулась:

– Не особенно. Но ей нравится, когда девочки воспитанны и покладисты. Она говорит, что я грубая. Я не хочу быть грубой. Но когда я пытаюсь быть хорошей – как мне кажется, – она даже не замечает. А может, ей все равно.

Поэтому в основном я просто… Не знаю. Не прилагаю усилий. – Она двумя пальцами вытерла нос. – А еще вряд ли… вряд ли она отправит кого-то меня искать. Денег у нее немного. Мой билет на пароход оплатила монастырская школа. У них есть фонд для сирот войны, – пояснила Кон и сама поморщилась от своих слов. – Для убогих.