Испытание - [5]

Шрифт
Интервал

По ступенькам моста деловито спустился мужчина лет под сорок — невысокий, с пролысинами на лбу, в огромных очках с золотой оправой, за которыми поблескивали умные, пытливые глаза. Неизвестно, что ему было тяжелее нести — желтый чемодан или живот, выпиравший из него, как барабан музыканта, идущего на параде духового оркестра. Но он, казалось, не замечал тяжести ни того, ни другого.

Очкарик ступил на асфальт и, прищурившись, оценивающе-запоминающе оглядел привокзальную площадь. Так Петр Первый, наверное, прикидывал место под будущую столицу. Так командир батареи выбирает огневые позиции, заранее предвидя, где, что и как будет, когда разгорится бой…

Майрам хорошо запомнил тот отрешенный его взгляд. У Гагаева тогда мелькнула догадка, что незнакомец смотрит на площадь с толпой людей и машинами, заполнившими ее, но видит нечто другое. Свое. Пошевелить бы Майраму мозгами, прикинуть варианты, попытаться отгадать, отчего у него это выражение, откуда эта привычка видеть больше, чем способно охватить зрение. Смекнуть бы, что перед тобой не простой смертный, — и дать деру от него. А Майрам, бестолочь, кротко ждал, когда взгляд мужчины упрется в бумажку, валявшуюся метрах в пяти от него.

Брови очкарика шмыгнули вверх. В ногах у прохожих валялась десятирублевая ассигнация, и никто ее не подымал?! Чудеса да и только! И тогда еще Майраму было не поздно ретироваться. Но охотничий азарт уже овладел им. Все в таких случаях ведут себя одинаково — отчаянно спешат, и это выглядит забавно. Очкарик же пожал плечами и нехотя, сделав два-три неловких движения, лавируя меж прохожих, остерегаясь, чтоб не сбили его, нагнулся… «Пора!» — скомандовал Майрам себе. Десятирублевка в тот момент, когда очкарик вытянул руку к деньгам, внезапно метнулась из-под его пальцев в сторону и вновь замерла. Не выпрямляясь, человек засеменил ногами и опять потянулся к деньгам. Ассигнация и на сей раз не далась ему в руки — опять в самый последний момент улизнула… Все, теперь он был на крючке.

Знал бы Майрам, кого пытался подцепить на крючок. Но жизнь так полна несуразиц: ловит жертву Майрам, а в конечном итоге сам окажется на крючке. Впрочем, Майрам, видимо, уже попал в орбиту очкарика, а как показали дальнейшие события, избежать столкновения с ним уже было немыслимо. Но пока Майрам сам рыбачил и умело: неторопливо, но сноровисто, обогащенный многомесячным опытом… К удивлению очкарика, бумажка ожила и медленно поползла по земле. Он выпрямился. Не передать выражения его лица. Глаза его, растерянно поблескивая сквозь стекла очков, проследили направление, по которому двигалась бумажка, и уткнулись в стоящего у «Волги» таксиста в короткой кожаной куртке. Он увидел высокого крепкого паренька, серьезно и деловито накручивавшего на кисть левой руки нитку, к которой была привязана десятирублевка. Очкарику накричать бы на одурачившего его таксиста, но парень старательно демонстрировал ему свою ладную фигуру да двигал широкими плечами, напрягая мускулы, чтоб выглядели они еще мощнее. К тому же таксист не улыбался, не смеялся. Он был так занят своим делом, что некогда и поглядеть на незнакомца. Бумажка поползла к его ногам.

— Ловко, — усмехнулся очкарик и натянуто улыбнулся.

Теперь они играли каждый свою роль. Играли верно. Без осечки. Словно сотни раз прорепетировали сцену. Майрам по опыту знал, что человеку, попавшему в такие сети, нелегко уйти, хоть его никто и не удерживает. Психология! Ему непременно надо показать, что он воспринял шутку, что он не жаден, а стал подымать деньги всего-навсего по той причине, что не любит беспорядка. А кто станет возражать, что валяющиеся деньги на земле — явный беспорядок? (Так Майраму прямо однажды и заявил попавшийся в сети старик).

Очкарик направился к таксисту. Майрам деловито подтянул с земли бумажку и стал отвязывать нитку. Его пассажир — Майрам в этом уже нисколько не сомневался — остановился перед таксистом.

— Шутник, — выдавил из себя очкарик.

Майрам поднял на него глаза, невинным взглядом окинул его бренную фигуру, привычно бросил профессиональную фразу:

— Вам куда?

Улыбка превратилась в гримасу — сердитую и недоуменную. Таксист не дал ему опомниться — распахнул дверцу:

— В город? Садитесь.

И тут юмор, щедро заложенный в очкарика природой, взял верх. Он задорно захохотал, вытер платком вспотевшее лицо и охотно втиснул свой живот в машину, а потом полез и сам. Только усевшись, он вспомнил о чемодане:

— Вещи?!

— Положим и их, — успокоил Майрам его и направил машину к сиротливо торчащему посреди площади чемодану.

Возле него, едва сдерживая улыбку, стояла худая женщина с черной сумкой. Итак, за их игрой наблюдала публика, и, судя по реакции, она достойно оценила таксиста. Женщина упрятала свою улыбку и деловито спросила:

— А мне можно сесть?..

— Половим попутчиков или — в дорогу? — спросил таксист. В поисках пассажиров он подъехал к автобусной остановке.

Так и есть — автобус и на сей раз опоздал, и шансы Майрама повысились. И тут он заметил девушку в белом пальтишке и чулках-сапожках. «Крошка» — как и положено! — остановилась возле нее.

— Есть место в город, — обратился Майрам к ней и не к ней: — Через четверть часа будете обнимать мамашу, папашу, братика, сестренку… Автобус час плетется, да еще когда он прибудет сюда! — присвистнул он.


Еще от автора Георгий Ефимович Черчесов
Заповедь

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Под псевдонимом Ксанти

Роман Георгия Черчесова «Под псевдонимом Ксанти» посвящен выдающемуся разведчику, Герою Советского Союза, генерал-полковнику X. Д. Мамсурову.


Прикосновение

В своем произведении автор ставит животрепещущие проблемы преемственности поколений и поиска человеком своего места в жизни.


Отзвук

В романе рассказывается о сложных взаимоотношениях двух любящих людей, разделенных не только государственными границами, но и полярными установками на жизнь.


Рекомендуем почитать
«С любимыми не расставайтесь»

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Звездный цвет: Повести, рассказы и публицистика

В сборник вошли лучшие произведения Б. Лавренева — рассказы и публицистика. Острый сюжет, самобытные героические характеры, рожденные революционной эпохой, предельная искренность и чистота отличают творчество замечательного советского писателя. Книга снабжена предисловием известного критика Е. Д. Суркова.


Год жизни. Дороги, которые мы выбираем. Свет далекой звезды

Пафос современности, воспроизведение творческого духа эпохи, острая постановка морально-этических проблем — таковы отличительные черты произведений Александра Чаковского — повести «Год жизни» и романа «Дороги, которые мы выбираем».Автор рассказывает о советских людях, мобилизующих все силы для выполнения исторических решений XX и XXI съездов КПСС.Главный герой произведений — молодой инженер-туннельщик Андрей Арефьев — располагает к себе читателя своей твердостью, принципиальностью, критическим, подчас придирчивым отношением к своим поступкам.


Тайна Сорни-най

В книгу лауреата Государственной премии РСФСР им. М. Горького Ю. Шесталова пошли широко известные повести «Когда качало меня солнце», «Сначала была сказка», «Тайна Сорни-най».Художнический почерк писателя своеобразен: проза то переходит в стихи, то переливается в сказку, легенду; древнее сказание соседствует с публицистически страстным монологом. С присущим ему лиризмом, философским восприятием мира рассказывает автор о своем древнем народе, его духовной красоте. В произведениях Ю. Шесталова народность чувствований и взглядов удачно сочетается с самой горячей современностью.


Один из рассказов про Кожахметова

«Старый Кенжеке держался как глава большого рода, созвавший на пир сотни людей. И не дымный зал гостиницы «Москва» был перед ним, а просторная долина, заполненная всадниками на быстрых скакунах, девушками в длинных, до пят, розовых платьях, женщинами в белоснежных головных уборах…».


Российские фантасмагории

Русская советская проза 20-30-х годов.Москва: Автор, 1992 г.