Islensk kaffi, или Кофе по-исландски - [9]

Целовать его до боли приятно. Прикасаться таким образом к чему-то живому, теплому, окутывающему собой и подсознательно дающему гарантии защищенности во всех смыслах. Нет сторонних мыслей, есть только оголенные чувства и переливы этого магического света разных цветов спектра. Есть Исландия, Триггви и я. Большего не нужно.

Я отстраняюсь небыстро и без особого желания. Так же осторожно и так же тягуче, как начинала этот поцелуй.

Не моргая, мужчина смотрит в мои глаза. Я различаю небесные огни в его радужке. Они там ярче, чем на небосклоне, хоть и пытается их погасить. В растерянности.

— Триггви, — катаю на языке его имя, робко, но довольно улыбнувшись. Губы саднит от желания повторить только что сделанное, но я уже лучше себя контролирую. Наверное, это адреналин после маленького свершившегося чуда.

Я не слышу от него ни единого слова. Я только чувствую, как перехватывает у него дыхание и как разгорается в глазах зеленое невысокое пламя… удовольствия. Нечто крайне сокровенное.

Триггви прикасается к моей щеке своими холодными пальцами — перчаток у него нет, но холода я не чувствую. Он ведет аккуратную линию от скулы к нижней челюсти, большим пальцем тронув уголок губ. Как впервые меня видит.

Медленно плывущие темные облака. Маленькие отблески фонарей города вдалеке. Аромат можжевельникового масла из салона машины.

Триггви меня целует, проследовав губами за пальцами. Когда добирается до губ, всполох северного сияния для меня становится ярчайшим на свете.

Пальцы мужчины на моем затылке, пробираются под шарф и гладят волосы.

— Ты красавица, Асаль… такая красавица.

Он не отодвигается, только слегка отстраняется, чтобы видеть мои глаза, и его низкий голос чуть-чуть дрожит. Так близко и так доступно… кружится голова и подрагивают руки. Я кладу их на плечи Триггви в красной пуховой куртке и ее мягкость — мой наркотик.

— Ты меня… потрясаешь.

Я чувствую смешок теплого дыхания на коже, а потом мою щеку целуют.

— Тебе нравится?

— Сильно.

— Мне тоже, — Триггви опускает голову чуть ниже, касаясь своим лбом моего. Тепло вокруг меня концентрированно.

Даже краем глаза я уже не слежу за полярным сиянием. У меня свои северные огни.

— Можно тебя обнять? Пожалуйста…

Моя озабоченность простой просьбой для него в новинку. Впрочем, не только она.

Он поднимает руку, меняя нашу позу, и я кладу голову на его плечо. Один из лучших моментов вечера.

— Ты пахнешь кедровыми орешками.

— Что? — его удивление выражается довольной усмешкой — не только мне приятны объятья.

— Орешками. И маслом. И чаем. Много запахов.

— Ты приметливая, — в нем пробивается нежность. Тоненькими робкими ручейками выражается легкими поглаживаниями моих волос.

— А ты — теплый, — урчу, с облегчением сделав глубокий вдох, — это так здорово. Все здорово. Ты как сказочник, Триггви. Мой сказочник.

— Северное сияние создаю не я.

— Но ты мне его показываешь.

Второй раз за вечер я нахожу его руку, накрыв своей. Мужчина мягко пожимает мои пальцы.

— Я таких, как ты, не встречал, Асаль.

Прикрываю глаза, каждое мгновенье стараясь почувствовать полностью. Они бесценны, чтобы упускать хоть что-то.

— Полностью взаимно.

Северное сияние вовсю играет красками на иссиня-черном небе. Мне оно теперь будет сниться.

* * *

Триггви привозит меня прямо к нашему отелю в Вике. Мы оба ощущаем несброшенное напряжение, появившееся последние полчаса назад. Истинно физическое, в отличие от прежних платонических желаний. Но для этого, конечно, слишком рано — сходимся во мнении, и я рада. Еще одна положительная черта этого прекрасного человека.

Я должна выходить из машины, но я не хочу. А он не торопит.

Дворники методично сметают капли начинающегося дождя — и как только мы прожили час без него в Кеблавике, наблюдая за сиянием? Он — негласный наш сопроводитель. И я благодарна, что дал нам шанс друг друга узнать.

— Ты придешь завтра в кофейню? — решается Триггви. Его пальцы несильно потирают мои на водительском подлокотнике.

— Конечно же. Вечером.

— Вечером, — кивает сам себе, отозвавшись тихим эхом. И успокоенно вздыхает, ненадолго о чем-то задумавшись. — Хорошо.

Я бы не двигалась с места. Я бы хотела. Но… вечер кончился. И, чтобы наступил новый, мне следует перебороть себя. Хотя бы так.

— До завтра, Триггви, — я мягко касаюсь его щеки, не пожалев улыбки. Он заново научил меня улыбаться.

Теперь я вижу румянец явно. Как северное сияние — магия.

— До завтра, fegurð[6].

Исландский, что мне даже дано понять. Это вздергивает планку настроения еще выше, комплименты жутко приятны.

Я смело выхожу под дождь и бегу к крыльцу, захлопнув дверь машины. Оглядываюсь, помахав мужчине, и захожу в холл.

На маленькой стойке ресепшена маленький кактус в розовом горшочке. Его цвет и отсылает меня к, казалось бы, забытому моменту дня.

Игрушка. Мышонок. Молчание.

Земляничка.

* * *

Тяжелая дверь открывается еще до того, как я успеваю протянуть к ней руку. А колокольчик приветственно звенит прежде, чем ступаю на порог.

Триггви ждет меня. Триггви сам меня впускает.

— Привет, исландский сказочник.

На его лице, до сих пор немного взволнованном, поселяется раскрепощенная широкая улыбка.