Искандер-наме - [5]

С его именем нету на свете монет».

Столько злости и жгло и терзало владыку,

Что желтело лицо у внимавшего крику.

Но со смехом внезапным царь вымолвил;«Вот

Что решился творить голубой небосвод:

Дел, подобных сему, свет не видывал встаре.

Искендер захотел, чтоб унизился Дарий!

Искендер!.. Хоть бы Кафские встали хребты!

Кто взнесется, скажи, до моей высоты?

Хочет мошка с орлом состязаться! На горе!

Он — мельчайшая капля, я — мощное море!»

И немедля посла вновь отправивши в Рум,

Стал ответа он ждать, был он тих и угрюм.

Он и мяч и човган дал в дорогу вельможе,

Хмурясь, мерку кунжута послал он с ним тоже.

Тайну этого дара открыл он послу,

И зажгла злая радость очей его мглу.

И посол вновь помчался знакомой дорогой,

Чтоб исполнить, что следует, с точностью строгой.

Но когда пред румийским предстал он царем,

Весь он вспыхнул в смущенье нежданным огнем..

И, чело опустив, он склонился с поклоном

И простерся, как раб, перед блещущим троном.

И затем стал плести он словесную нить,

Чтоб сладчайшею речью слух царский пленить:

«Повелители мира дают повеленья,

Посылают послов лишь для их выполненья.

Что исполнить велишь, повелитель земли?

Все твой выполнит раб, распростертый в пыли…»

Но постиг Искендер: что-то скрыто за лестью.

И явился посол с неотрадною вестью.

Закричал он послу: «С чем ко мне ты пришел?»

И словесную нить вмиг распутал посол.

Привезенные вещи под пристальным взглядом

Он достал и с собой положил он их рядом.

Открывая подарок для царственных глаз,

Выполнять он стал Дария строгий наказ.

О човгане с мячом речь повел он сначала:

«Ты — дитя, а дитяти забава пристала.

Ну, а если ты все же затеешь войну, —

Лишь тревогу ты сыщешь, тревогу одну!»

И рассыпав кунжут, он промолвил проворно:

«Чтоб войска мои счесть, — сосчитай эти зерна».

Но увенчанный славой властитель царей

Разгадал предвещанье победы своей.

«Так, — промолвил он, — притча могла бы начаться:

Ловит ловкий човган то, что может умчаться.

Может статься, затем он послал мне човган,

Чтобы я у него взял човганом Иран.

Мне дарованный мяч не сочту за обиду, —

Скажет каждый мудрец: схож с землей он по виду.

Если в руки земной мне вручается шар,

Значит первенство в мире мне послано в дар».

Так он понял значенье игры, — потому-то

Стало ясно ему и значенье кунжута.

Он сказал, разбросать повелевши кунжут:

«Пусть ко мне во дворец тотчас птиц принесут».

И хоть всюду кунжутом был пол разузорен,

Во мгновенье не стало разбросанных зерен.

Царь сказал: «Это знаменье мне не во зло.

Из кунжута, как масло, оно истекло.

Коль войска твои — этот кунжут, вереницы

Моих войск исклюют их, как эти вот птицы».

Дал он мерку зерна мелкой руты тому,

Кто доставил кунжут, и промолвил ему:

«Если множество войска у Дария, — ведай,

Сколько войск я сберу, чтоб вернуться с победой».

И посол, увидав, что сгущается мгла.

Вмиг навьючил поклажу свою на осла.

Вновь опасность над ним свою руку простерла.

Стала речь его ядом, сжимающим горло.

Тяжко Дарий смущен был ответом: гласил

Он о мощном обилии вражеских сил.

И поддержки иранцев потребовал Дарий,

Чтоб всю мощь проявить в своем крепком ударе.

И от Гура, Китая, Хорезма, Газны

Стали конниц железных подковы слышны.

Крепче Кафской горы взял он рати: могли бы

Мять железо они, скал раскалывать глыбы.

Пожелавшие войско прикинуть на счет,

Увидали, что войско течет и течет.

Лишь одних легкоконных, идущих отрядом,

Девятьсот было тысяч. Под сумрачным взглядом

Полновластного Дария, — словно волна

За волною текла; вся бурлила страна.

Шел он в Рум. Шел по странам путем он суровым,

Оставляя развалины, годные совам.

Мча в Армению тьмы войсковых своих сил,

Ноги ветру он взвихренным прахом скрутил.

За страною страну проходил он, и вскоре

Вся земля затряслась, все запенилось море.

Злак полег перетоптанный: стал он таков

От подбитых шипами железных подков.

Хоть стремленье владык благотворно, но все же

Не оно ли порой с разорением схоже?

ИСКЕНДЕР ГОТОВИТ ВОЙСКО ДЛЯ ВОЙНЫ С ДАРИЕМ

Кравчий, дух мой взнеси! Животворно вино!

Оживлюсь, если выпито будет оно,

А поглотит меня его пламя живое, —

Плоть недужную примет вино огневое.

* * *

Нам дороже всего нужных сведений свет,

В мире трудно ступать, если знания нет.

Тот высокого в мире достигнет удела,

Кто разумно взирает на каждое дело,

Кто с расчетом свои измеряет пути

И умеет поклажу от вора спасти.

Он того не отбросит от клади дорожной,

Что послужит в скитаниях службы надежной.

Полустертую шкуру, — и ту сохрани:

Ведь она пригодится в холодные дни.

В ледниках некий смертный сомкнул свои вежды,

Ибо теплой с собою не взял он одежды.

* * *

Говоривший о шахе, исполненном сил,

Так ответил тому, кто его вопросил:

Лишь в Армению ввел войско страшное Дарий,

Судный день наступил; все дымилось в пожаре.

Но не знал Искендер, что армяне в плену

И что полчища Дарий повел на войну.

Толпы скорбных росли, все стонали от горя

И вопили: «Иранцы у самого моря!»

Каждый путь, каждый горный грохочущий скат

Почернел от пришельцев, одетых в булат.

«Близок враг, — Искендеру сказал соглядатай, —

Но в пути опьянен он добычей богатой.

Если б царь захотел, то набегом ночным

Он сумел бы мгновенно разделаться с ним».

Царь ответил. Его изреченье гласило:

«Побеждает не тайно дневное светило.