Иноземцы в России XVI–XVII вв. Очерки исторической биографии и генеалогии - [73]

Матвей Вейрес приехал в Россию в 1629/30 г. и был определен прапорщиком полка рейтарского строя. Не исключено, что за время двухлетней военной службы Матвей Вейрес познакомился с семьей своего подчиненного, подпрапорщика того же полка фламандца Ариста Ильфова. В 1632 г., еще до начала Смоленской войны, Матвей Вейрес смог перейти в Посольский приказ, где занимал должность переводчика с латинского, немецкого, датского и шведского языков[699]. В 1635 г. он венчался с Анной, вдовой Ариста Ильфова.

Сразу после бракосочетания Матвей Вейрес направился в Псков. Через город осуществлялся выход на границу, и знание датского и шведского языков было, безусловно, здесь востребовано. В приграничном Пскове располагался шведский торговый двор и неизменно находились скандинавские купцы. Это обстоятельство обусловило присутствие при Посольском столе Псковской приказной избы постоянной должности переводчика, которую и занял на десять лет Матвей Вейрес (с 1635 по 1645 г.). Вероятно, вся его семья, включая пасынков, должна была последовать за главой семьи на западную границу.

Матвей Вейрес активно контактировал с другими членами корпорации переводчиков. В частности, как явствует из посмертного следственного дела, он занимал деньги у своих сослуживцев из Архангельска. Жена Ивана Англера, состоявшего переводчиком с немецкого и голландского языков в Архангельске, Авдотья Англерова, заявила, что Матвей Вейрес брал у нее взаймы по кабальной записи 10 рублей. (Авдотья приходилась сестрой другому переводчику — Исааку Букольтову.) Не получив долга, Авдотья Англерова подала в суд, где «Матвей винился, а уплаты ничего не было»[700]. Отказ от выплаты долга свидетельствует о стесненном положении семьи. Другие документы позволяют предположить, что к 1645 г. Матвей Вейрес был тяжело болен[701]. В сентябре 1645 г. он подал челобитную с просьбой разрешить вернуться в Москву, для чего ему выдавались подводы. В 1646 г. его просьба была удовлетворена, и он был отозван в столицу. По возвращении Матвей Вейрес обратился к духовным властям с просьбой о вступлении в русскую церковь. Осенью в 1646 г. Матвей Вейрес принял православие (молитвенное имя — Артемий) и вскоре после этого (4 ноября) умер[702].

В. А. Беляков предполагает причину обращения Матвея Вейреса, вероятно больного и предвидевшего скорую кончину, в попытке будущего упрочения положения семьи. После его смерти вдова (Анна) получила годовой оклад мужа — 20 рублей (полный оклад составлял 21 руб.). Подобная сумма превосходила пожалования вдовам, которым обычно назначалась сумма оклада за время службы мужа в последнем году[703].

Трудно сказать, чем было вызвано обращение Матвея Вейреса: заботой о финансовом благополучии семьи или же стремлением найти упокоение в лоне православной церкви. Характер религиозной жизни Матвея Вейреса в России неизвестен, как и то, каким образом он совершал таинства (очевидно, что он венчался и крестил детей). Быть может, одним из мотивов обращения стало стремление получить последнее причастие из рук христианского (но не протестантского) пастыря, рукоположенного в церкви, сохранившей учения о преемстве благодати. Не исключено, что им двигало желание остаться на момент кончины христианином, т. е. членом Церкви, не отказавшейся от таинства священства.

Еще более запутанным оказывается вопрос о том, каким было в дальнейшем вероисповедание членов его семьи. Матвей Вейрес принял православие незадолго до смерти, и смешанный брак (в русском понимании — союз представителей восточного и западного христианства) если и состоялся, то на крайне ограниченный период. Поэтому супруга и дети могли остаться свободными в выборе веры. В семье было несколько детей. Во время посмертного судебного разбирательства было названо четыре ребенка: Борис, Елена, Варвара, Даниил[704]. По крайне мере один из них — Даниил — являлся пасынком. Остальные — неизвестно, как неясно и то, принимали ли они православие.

Переходила ли на детей и пасынков Матвея Вейреса обязанность вступления в русскую церковь, сказать трудно. Сведений о крещении детей Матвея Вейреса не сохранилось. Известно о толмаче Федоре Вейресе, находившемся в штате Посольского приказа в 1650–1652 гг.[705] Следует отметить, что, согласно указу 1646 г., толмачи могли быть лишь православными[706]. Поэтому имя Федор могло быть крестильным именем Бориса Вейреса. Не исключено, что наследник Вейреса обратился в православие. После этого он получил возможность получения должности толмача в Посольском приказе.

Безусловно, что один из членов семьи Матвея Вейреса, Данил Аристов Ильфов, принял православие. Причем восприятие таинства произошло через полгода после смерти отчима. Однако пасынка, возможно, подтолкнули к перекрещиванию не только требования русских духовных властей. После смерти Матвея Вейреса долг перед Авдотьей Англеровой перешел на его детей. На новом судебном разбирательстве Данил Аристов Ильфов доказывал отсутствие кровного родства с Матвеем Вейресом, отклоняя долг[707]. Не исключено, что одним из мотивов крещения стало стремление избежать выплат и уйти от наследственного долга.