Иноземцы в России XVI–XVII вв. Очерки исторической биографии и генеалогии - [71]
Геррит ван дер Хейден имел отношение к торговле различными «заповедными товарами». Так, он перепродавал голландским купцам казенную икру. В 30-е гг. купец переместился в Путивль, занимаясь закупками селитры для правительства[684].
Следует отметить, что в 1626 г. Геррит ван дер Хейден представил в Посольский приказ для царя Михаила Федоровича алхимический трактат. Сочинение содержало рецепт приготовления философского камня и особого напитка. Эликсир обещал царственному адресату вечную молодость. Можно осторожно предположить, что голландский купец не принадлежал к тайным обществам, но имел непосредственную возможность пользоваться семейным архивом Эйлофов. Вероятно, в личной библиотеке рода хранились записи врача Иоганна Эйлофа. В таком случае, состав «целительного» напитка (основным компонентом которого являлась ртуть), предлагавшийся Михаилу Федоровичу, первым на себе испробовал грозный дед царя — Иван IV[685].
Интересны частые перемещения Геррита ван дер Хейдена между различными категориями купечества. Возможно, в 1617 г, получив звание «московского торгового иноземца» после аудиенций у государя, Геррит ван дер Хейден закупил товар и выехал из России. Возвратившись, он, видимо, записался на этот раз нидерландским купцом. В 1627 г. (будучи женатым на вдове Даниэля Эйлофа) он вновь числился «московским торговым иноземцем». В 1629 г.[686] он покинул Россию, чтобы вернуться в 1632 г.[687] (Примерно в это время, с 1627 и приблизительно до 1635 г., в Нидерландах находился его пасынок Алфер Ильфов.) По возвращении Геррит ван дер Хейден был зафиксирован как иностранный купец. Но уже со следующего 1633 г. (не исключено, после смерти другого пасынка и, возможно, компаньона Данила Данилова Ильфова) и до 1648 г. Геррит ван дер Хейден принадлежал к корпорации «московских торговых иноземцев». Изменение позиции Геррита ван дер Хейдена сходно с Данилом Даниловым Ильфовым. Можно предположить, что он составил с пасынками торговую корпорацию и действовал совместно. Причем отчим[688] пережил Данила Данилова Ильфова (умершего в 1632 г.) более чем на десять лет, Алфера Ильфова — примерно на шесть лет.
Наиболее вероятно, Геррит ван дер Хейден принадлежал к одной из ветвей протестантизма (к кальвинизму?). Быть может, вступив в брак с вдовой Даниэля Эйлофа, он не только получил доступ к предприятиям покойного, но и спас (в понимании членов западноевропейской общины) души своих единоверцев в его многочисленной семье.
Удивительным является факт обращения семьи Ильфовых к западному христианству. Перекрещивание Даниэля Эйлофа поставило его родных перед обязанностью вступления в русскую церковь. Обычной церковной практикой было перекрещивание совместно с главой семьи супруги всех детей, включая взрослых. Смешанные браки запрещались русским церковным каноном, однако в условиях Смутного времени они существовали. Случаи женитьбы иностранцев на православных без изменения вероисповедания и, соответственно, без обращения к православному пастырю в Смутное время зафиксированы документами[689]. Чаще всего подобные союзы, скорее всего не всегда освященные таинством, образовывались при выборе иностранцем русской спутницы. Русская жена, например, была у жертвы козней Даниэля Эйлофа — Иоганна Шмидта. Совершенно очевидно, что Иоганн Шмидт не принимал православия при заключении союза. В противном случае его вероотступничество было бы отмечено Буссовым, в то время как он характеризует Шмидта как «доброго, благородного и честного человека»[690]. Безусловно, такими качествами не мог обладать для Буссова православный.
Восприятие Даниэлем Эйлофом таинства крещения вовлекло его в сферу пристального внимания духовных и светских властей, которые вряд ли оставили незамеченным инославие членов его семьи. Особенно если обращение происходило в ситуации стабильных государства и церкви (напомним, что Иоганн Эйлоф покинул страну в 1584 г., и именно тогда на его сына должна была пасть тень подозрения). Наиболее вероятно, даже взрослые дети Даниэля Эйлофа были принуждены последовать за отцом в выборе веры, и лишь его смерть и следующий брак матери помогли уйти от вероисповедания, судя по их поступкам, принятого под давлением обстоятельств. При этом не исключено, что супруга и дети оставались внутренне убежденными инославными даже тогда, когда Даниэль изменил веру. Видимо, при первой возможности семья вернулась к прежним воззрениям. Очевидно, что помимо религиозных убеждений отходу от православия способствовало острое неприятие поступка Даниэля Эйлофа большинством иностранцев (что ярко отразили записки Буссова) и факт утери поддержки землячества.
