Иноземцы в России XVI–XVII вв. Очерки исторической биографии и генеалогии - [72]

После возвращения в иноземческую общину члены семьи Даниэля Эйлофа заняли в ней значимое место, о чем свидетельствуют браки вдовы с ван дер Хейденом, дочерей — с Вудом и Руфом, сына — с Фаренсбах. Очевидно, Эйлофам вполне был прощен грех вероотступничества. Можно отметить, что Фаренсбах и Вуды являлись протестантами, наиболее вероятно, к ним относился и ван дер Хейден.

Однако неясно направление христианства, скрывающееся под фразой «своя вера». Какие именно воззрения хранили Ильфовы внутри своей семьи, определить невозможно. Как отмечалось, иезуиты называли Иоганна Эйлофа скрытым католиком, при этом бросая обвинения в открытом анабаптизме. Можно лишь гадать, продолжали ли Ильфовы исповедовать радикальные учения протестантизма (столь распространенные в Голландии). В России разрешено было лишь ортодоксальное протестантство. Ганс Эйлоф исполнял требы в лютеранской кирхе (единственном на тот момент инославном храме Москвы). Наиболее вероятно, с появлением реформатского храма Ильфовы перешли в новую общину. В таком случае, потомки Иоганна Эйлофа, будучи пасынками Геррита ван дер Хейдена, стали добропорядочными прихожанами лютеранской, а затем и кальвинистской кирх.

Но Эйлофы вернулись в протестантизм, чтобы вновь прийти в православие. Несмотря на то что третье поколение рода Эйлофов предстало истовыми протестантами, их потомкам не удалось избежать перекрещиваний. Следующее обращение к православию части представителей клана Эйлофов относится к четвертому поколению и приходится на 40-е гг. XVII в. С этим периодом связано обострение межконфессиональных отношений в России, вызванное планом русско-датского союза и возможным браком царевны Ирины Михайловны и графа Вальдемара. Глава церкви сделал все возможное для срыва переговоров и союза царственной православной с лютеранином. После провала проекта и окончания догматических споров в 1645 г. патриарх Иосиф последовательно проводил линию ужесточения политики по отношению к инославным. В годы его патриархата была разработана система мер, деятельно подталкивавших иностранцев к обращению. В этот период значительно усилилось скрытое (с использованием социальных мер) давление на иностранцев. Так, в 1648 г. думной дьяк Алмаз Иванов объявил о зачислении иностранцев незнатного происхождения («которые молодые люди и обычных отцов дети») в стрельцы[691], а более родовитых («которые получше») — в казаки[692]. Помимо угроз действовали и награды. К числу способов, побуждавших иностранцев к принятию православия, относились поощрения. С середины 40-х гг. XVII в. активно практиковалось наделение новообращенных новым чином в армии. Нормой становится переход ставшего православным рядового в офицеры, а офицера — в следующее звание. Восприятие таинства крещения способствовало скачку военной карьеры.

Все это повлекло многочисленные обращения. Очевидно, в кампанию массовых перекрещиваний, организованных патриархом Иосифом[693], оказались вовлечены члены рода Ильфовых. В годы патриархата Иосифа принимают православие по крайней мере четыре внука «проклятого перекрещенца» — Даниэля Эйлофа.

Одним из внуков по женской линии являлся Андрей Андреев сын Вуд. Он был сыном шотландца-дворянина Андрея Вуда, брата поручика Яна Вуда[694], и, надо полагать, дочери Даниэля Эйлофа, возможно еще одной заложницы поляков. Андрей Андреев сын Вуд стал православным в 1644 г. Его крещение контролировал Посольский приказ. Он получил имя Назар и был щедро одарен, что свидетельствует о сравнительно высоком статусе: «и по справке в Посольском приказе в 153 году ноября в 16 день крестился в православную християнскую веру ротмистра Ондреев сын Вода Ондреи, а во крещенье ему имя Назареи, и за крещение дано ему государева жалованья сорок соболей в 20 Рублев, камка добрая, сукно доброе аглинское в 6 рублев, денег 20 рублев, 2 рубашки, 2 порты полотняные, 2 пояса толковых»[695]. Крестным отцом был избран Тимофей Дмитриев Лодыгин: «…крестил его по государеву указу Тимофѣи Дмитриевъ сынъ Лодыгин»[696].

Двоюродные братья Андрея Вуда, носители фамилии Эйлоф, вступили в русскую церковь с небольшим временным разрывом. Последовательно в 1647, 1648 и 1650 гг. обратились в православие три прямых наследника Даниэля Эйлофа.

Сын Ариста Данилова Ильфова, Данил Аристов сын Ильфов, перешел в русскую церковь в 1647 г. Место оглашения определял приказ Большого Дворца, избравший Богоявленский монастырь: «16 мая 155 году отдан под начало в Богоявленский монастырь из приказа Большого Дворца»[697]. В момент перекрещивания он был назван пасынком переводчика Матвея Вейреса.

Вдова Ариста Ильфова вышла замуж за сослуживца мужа, занявшего на тот момент пост в Посольском приказе, Матвея Вейреса. Следует отметить, что выбор вдовы пал не на единоверца супруга (неясно вероисповедание самой жены Ариста Ильфова). Матвей Вейрес придерживался католичества, о чем в Посольском приказе помнили еще в 1682 г.[698] Не исключено, что сложился смешанный брак в его западном понимании: союз католика и протестантки (что не вызывало никакого противодействия русских властей). Безусловно, Данил Аристов Ильфов рос в семье отчима-католика.