Иноземцы в России XVI–XVII вв. Очерки исторической биографии и генеалогии - [75]

Перемещение Ивана Ильфова на Русский Север совпало с серией мер правительства. Развернувшаяся подготовка к новой войне обусловила формирование на границах России крупных воинских подразделений, в которых под руководством иностранных офицеров русские солдаты обучались «пехотному строю». В частности, одним из мест военных учений стали Заонежские погосты и Сумерская волость, куда перебрасывались военные силы. В 1652 г. туда было направлено 108 иностранцев из Иноземского приказа[721].

Очень скоро на Олонце вспыхнули конфессиональные конфликты. Столкновения под религиозными лозунгами стали откликом на проводимую патриархом Никоном политику разделения инославных и православных. К числу правительственных мер относилось повторение указа 1627 г. о запрете православным находиться в услужении у инославных[722]. Его версией стал царский указ 1652 г. о невозможности службы православных денщиков у инославных офицеров[723]. Грамоты с изложением закона направлялись во все пункты дислокации крупных военных соединений. Известно о грамоте в Севск, очевидно, аналогичная грамота была послана на Олонец. Но здесь получение ее спровоцировало беспорядки. Форма трактовки указа воеводами, а тем более солдатами значительно расходилась с оригиналом. В понимании полковника Александра Хэмильтона (Гамильтона) указ звучал уже следующим образом: «А как в нынешнем во 161-м (1652) году пришла к нам на Олонец твоя государева грамота к околничему и воеводе Василью Александровичу Чоглокову, что русским людем у нас жить не велено и на дворы к нам ходить не велено ж, что вы де иноземцы неверные и не крещены»[724]. Таким образом, на Олонце указ был интерпретирован как полное прекращение контактов, в том числе служебных. Грамота послужила толчком к бунту. Ссылаясь на царский указ, не денщики, а солдаты выказали неповиновение офицерам: «…И, увидав то, солдаты нас, холопей твоих, не почитают и не слушают, и на ученья и с ученья ходят самоволно и нас называют неверными и некрещеными»[725]. В ситуации отказа солдат от службы полковник Александр Хэмильтон 21 декабря 1653 г. направил царю челобитную с просьбой прекратить «огурство» по конфессиональным мотивам. Он настаивал на присылке нового указа, закрепляющего обязательное послушание низших чинов высшим вне зависимости от вероисповедания[726]. Надо полагать, что подобные царские указы, направленные на урегулирование взаимоотношений «неверных (иноверных. — Т.О.) и некрещеных» офицеров и их «правоверных» подчиненных действительно последовали. Но возможно, правительство прибегало и к иным мерам. Не исключено, что одним из способов погашения конфликта стало направление в полк Александра Хэмильтона уже принявших православие иностранцев. К числу таковых и относился Иван Ильфов. Можно предположить, что посылка его, как и других православных офицеров, явилась неким ответом на бунт. Как отмечалось, при переводе Иван Ильфов был назначен поручиком. За время первых лет войны 1654–1667 гг. православный Иван Ильфов был переведен в капитаны.

Вскоре после младшего брата, в 1650 г., вступил в русскую церковь средний брат — Александр Данилов сын Ильфов (крестильное имя — Иван). Разрыв во времени между обращениями этих сыновей переводчика Данила Ильфова составил два года. В результате вероисповедальных изменений стали носить одно имя два родных брата Ивана Данилова Ильфова: один из них носил в русской версии имя Иван (очевидно, от Иоганн) до восприятия таинства, другой стал Иваном после перекрещивания. Но в документации Иноземского приказа новообращенные продолжали числиться под прежними именами.

При обращении Александра Данилова Ильфова подчеркивалось, что сын переводчика родился «на Москве», а также воссоздавалась история его судьбы: «а как де он Иван учел быть в возрасте и ему, Ивану, по ево челобитью велено служить в Ыноземском приказе с ыноземцы». Как отмечалось, в 1638 г.

Александр Ильфов значился недорослем в доме Руфа, но уже в 1642 г. указана его первая служба[727]. Основным занятием Александра Ильфова, как и большинства его родных, стало военное дело. Традиционно для «старых иноземец» (а он относился к иммигрантам четвертого поколения) Александр Ильфов начинал с рядового[728]. С 1643 по 1651 г. его оклад составлял 10 рублей, кормовые выплаты — 5 рублей[729]. При обращении чиновники перепроверили размер жалованья: «…а по справке в Ыноземском приказе иноземец Александр Данилов сын Ильфов служит государеву службу старого выезду с кормовыми иноземцы, государева жалованья поместный оклад ему 300 чети, денег 10 Рублев… денежного корму по 5 рублев на год». Безусловно, на момент обращения оклад «кормового иноземца» Александра Ильфова был невысоким. Свой послужной список Александр Ильфов представил после восприятия таинства крещения: «…а во 150 году был он на государеве службе на Туле, а в 152 году был на государеве службе на Самаре за калмыки[730], а в 154 году был он… в Белгороде з боярином и воиводою со князем Никитою Ивановичем Одоевским, а в 156 году был он на государеве службе въ Яблоневе со стольником и воиводою со князем Алексеем Буйносовым-Ростовским». Таким образом, в составе «полков нового строя» рядовой Ильфов перемещался на Белгородской засечной черте, охраняя южные границы страны: в 1642 г. — в Тулу (где находился его дядя — Алферий Ильфов), в 1644 г. — в Самару, в 1646 г. — в Белгород, в 1648 г. — в Яблонов.