Иноземцы в России XVI–XVII вв. Очерки исторической биографии и генеалогии - [66]
Мы не знаем обстоятельств перекрещивания Даниэля Эйлофа. Как отмечалось, возможно, оно было вынужденным и обусловлено серьезнейшими обвинениями по адресу отца. Но, приняв веру и став таким образом «русским», Даниэль Эйлоф оказывается и сторонником русской власти. Видимо, условия правления государя Василия Шуйского обеспечивали ему большую стабильность в сопоставлении с поборами Лжедмитрия II.
Василий Шуйский поощрил отход жителей Ярославля от Лжедмитрия II похвальной грамотой. В грамоте от 28 июня 1609 г. государь благодарил «собравшихся в Ярославле разных городов войска за благоуспешные действия с поляками и за храброе сопротивление при нападении злоумышленников». Царь высказывал уверенность в том, что ярославцы будут и «впредь поборать за веру и отечество общими силами, для искоренения неприятелей»[617]. Среди «ратателей» за «веру и отечество» находился и Даниэль Эйлоф.
Василий Шуйский одаривал сторонников. Судя по «скаске» внука, Александра Ильфова, Даниэль Эйлоф обладал «выслуженной вотчиной» в Костромском уезде. Очевидно, он «выслужил» пожалование сдачей Ярославля и убийством Шмидта.
На первый взгляд кажется странным, почему этот персонаж, герой Смуты, отличившийся борьбой с тушинцами и награжденный Василием Шуйским, к образу которого после окончания Смуты должны были бы постоянно обращаться его потомки[618], отсутствует в семейной хронике новообращенного Александра (в крещении Ивана) Ильфова. Как отмечалось, подробно описывая заслуги перед русскими государями предков, после прадеда он сразу говорил об отце, лишь вскользь замечая о вотчине, в которой рос после смерти отца до совершеннолетия: «А он де Иван после отца своиво жилъ у деда своиво в выслуженной вотчине в Костромском уезде». Более о деде информации нет. Возможно, умолчание вызвано не столько неблаговидными поступками Даниэля Эйлофа (они как раз не могли быть таковыми с русской точки зрения), сколько его принадлежностью к православию. Ведь в случае ссылок на подвиги Даниэля Эйлофа Александру Ильфову необходимо было объяснить причины возвращения всего клана в протестантизм. Дело в том, что последующие, после Даниэля Эйлофа, два поколения оказываются «некрещеными».
Очевидно, что семья «проклятого перекрещенца» имела много детей. Если Буссов не перепутал девочек и мальчиков, то к указанным им трем дочерям Даниэля Эйлофа следует прибавить шестерых сыновей, известных по различным документам.
Безусловно, сыном Даниэля Эйлофа являлся Алфер Данилов сын Ильфов, отправленный в 1627 г. своим отчимом, голландским купцом Григорием Григорьевым Фандергейденом (Герритом ван дер Хейденом) для обучения на три года на родину, в Нидерланды[619]. В челобитной, ратуя за пасынка, Геррит ван дер Хейден оговаривал его высокое происхождение: «дохтурова Иванова внука Илфова» и сына «Данила Илфова»[620]. Таким образом, значимость рода и высокий статус он выводил для русских властей (и, видимо, для иноземческого сообщества) из прямого родства с Иоганном и Даниэлем Эйлофами. Точная дата возвращения Алфера из Голландии (где он, судя по датам, действовал совместно с отчимом) неизвестна. Скорее всего, Алфер пробыл вне пределов России дольше, чем первоначально планировал. Безусловно, в 1635 г. он действовал в России (вступив в спор с родственницей[621]). В 1636 г., как раз в момент очередного приезда в Россию отчима, назвавшись его сыном, Алфер получал проезжую грамоту от Москвы до Новгорода[622]. Под именем сына ван дер Хейдена он направился в Колывань (Таллин) и обратно для ведения коммерческих операций и взыскания долгов. Видимо, торговлей ему удавалось заниматься в перерывах между военными походами на южных границах страны.
Неясно, какую специальность осваивал Алфер Ильфов за границей. Можно предположить, что он был отправлен отчимом для обучения профессии деда — врачебной. Но, видимо, получение образования не оказалось для Алфера Ильфова главной целью путешествия. На это косвенно указывает длительный период его пребывания за границей. Наводит на размышление и совпадение дат. Почти одновременно с Алфером за границей находился его отчим, купец Геррит ван дер Хейден (с 1629 по 1632 г.). Не исключено, что Алфер использовал пребывание в Нидерландах не столько для занятий в университетах, сколько для совместной с родственником торговой деятельности (быть может, именно поэтому отчим и принимал столь деятельное участие в его судьбе). По возвращении (не позднее 1635 г.) в Россию Алфер Ильфов, скорее всего, подвергся экзамену (как, например, сын Ивана Фомина). Судя по всему, он не прошел испытания (не исключено, что ко всему прочему добавился и сохранившийся у властей страх перед дедом-отравителем). Безусловно, Алфер Ильфов никогда не занимался в России медицинской практикой. Как и других братьев, его определили в военные. Следует отметить высокий уровень ратного дела Голландии и попытки заимствований его в России в середине XVII века. Однако сохранившиеся документы не позволяют говорить о каком-либо участии Алфера Ильфова в военной реформе. В 1638 г. «кормовой иноземец» Алферий Данилов сын Ильфов был объездным окольничим в полку Александра Кроуффорта
