Иноземцы в России XVI–XVII вв. Очерки исторической биографии и генеалогии - [34]
Таким образом, челобитье и монаршее заступничество не помогли, датский король безуспешно просил об освобождении. Вильям Барнсли навсегда остался в Сибири. Сын английского купца был освобожден из тюрьмы[292] 28 августа 1646 г. и поверстан по Енисейску[293]: «И в прошлом во 154-м году августа въ 28 день по государеву указу послана государева грамота въ Енисейской острог к воеводе к Федору Уварову. А велено того ссылного иноземца Вилима Барнзля ис тюрьмы свободит и поверстат вь енисейском в казачью службу против иных служилых людей»[294]. Условия пребывания в Сибири обговаривала царская грамота, сопровождавшая ссыльного. В правительственном документе предписывалось записать заключенного в «казачью службу». Английскому дворянину предназначалась самая низшая должность служилого сословия в Сибири — пешего казака. Вильям Барнсли хотя и принадлежал к дворянскому сословию, но связан был лишь с торговой и дипломатической деятельностью. Надо полагать, он мало был приспособлен к военной службе. Теперь его жизнь текла по совершенно другим правилам. Его занятия были связаны с постоянной борьбой, отражением набегов воинствующих кочевников, подавлением восстаний «сибирских иноземцев», сбором ясака.
Причем сразу встала конфессиональная тема. Еще в грамоте о ссылке указывалось, что если Вильям Барнсли примет православие, то повысит свой статус до сына боярского. Таким образом, оговаривалось, что в случае обращения представитель древнего рода Барнсли сможет рассчитывать на низший дворянский чин в Сибири. На территории России дворяне могли быть лишь православными, в Сибири существовали конфессиональные послабления. В любом случае в предписании чувствуется скрытое напоминание о деле Анны, не желавшей принимать православного крещения, и так и не крестившегося графа Вальдемара. Истовый кальвинист был изначально в Сибири поставлен перед выбором между верой и карьерой. Власти проверяли прочность его убеждений. Предстояло узнать, насколько стоек будет сам Вильям Барнсли, боровшийся ранее за протестантизм Анны и Вальдемара.
В Енисейском остроге Вильям Барнсли провел 18 лет (до 1664 г.), первые из которых, очевидно, являлись самым мрачными годами его жизни. Сведения об этом сложном периоде сохранились прежде всего в выплате жалованья[295].
Вероятно, достаточно долго Вильям Барнсли сохранял надежду на помощь родных (как это было в деле Анны). Однако повторения громкого процесса не произошло, объединения различных иностранных группировок в его освобождении не случилось. Иностранные прошения ограничились единственной грамотой датского короля. Обстоятельства складывались против Вильяма. За время ссылки прежний мир Вильяма Барнсли значительно изменился. Распадались семейные связи, рушился его круг общения. Около 1650 г. умерли сестры Анна и Доротея, умер Вильям Барнсли-старший в Англии (как отмечалось, в возрасте 126 лет). Тогда же покинули Россию Елизавета, отец и младший брат. Из некогда разветвленного и влиятельного клана, обладавшего огромным влиянием в различных сообществах (английском, голландском, датском), в России остались лишь кальвинисты Марселис и православные Деремонтовы. Вильям Барнсли помнил о них. В челобитной 1664 г. он указал властям: «А родители мои и сродичи служатъ тебе, великому государю, пожалованы в московском списку в столниках и в ыных чинех»[296]. Очевидно, речь шла о племянниках — стольниках Деремонтовых (детях Анны) — Давиде и Михаиле (см. гл. 2). Перед властями он в первую очередь упоминал о православной линии своей семьи, но, возможно, подразумевал и кальвинистскую родню. Вильям Барнсли мог иметь в виду племянников Марселис (детей Доротеи — Габриэля, Петера, Леонарда), как и их отца, своего бывшего патрона — Петра Марселиса. Последний являлся единственным представителем старшего поколения родных Вильяма, находившихся в России. Однако Петр Марселис создал новую семью и нашел новых компаньонов вне круга семьи Барнсли. Он уже не был близко связан с Вильямом Барнсли и был поглощен иными проблемами. Разрешив в свою пользу (в том числе и при помощи петиции датского короля Христиана IV) проблему железоделательных заводов и все увеличивая обороты торговли, гамбургский промышленник не стремился открыто вступаться за ссыльного. Вероятнее всего, он и его дети проявляли какое-то участие в судьбе Вильяма Барнсли (по крайней мере, до тех пор, пока англичанин сохранял веру, а значит, и в Сибири рассматривался насильно удаленным членом реформатского прихода). Возможно, протестантские и православные родственники в разной мере опекали несчастного ссыльного, хотя уже не предпринимали попыток изменить его участь. Поддержка, видимо, сводилась к передачам и редким письмам. Можно предположить, что скрытая от властей переписка продолжалась, племянники (а может, и Петр Марселис) информировали Вильяма о происходящих событиях. Видимо, Вильям Барнсли, находясь в Енисейске, в какой-то мере был осведомлен о сложных перипетиях недолгой борьбы за его свободу на дипломатическом уровне, о попытке Петра Марселиса (и, возможно, отца) отстоять и вызволить его из ссылки. Но уже чуть позже Вильяму Барнсли пришлось по тайным грамоткам следить за каждым уходящим из его жизни близким человеком.
