Иноземцы в России XVI–XVII вв. Очерки исторической биографии и генеалогии - [125]
Подобная политика властей обусловила официальное существование в России лютеранских (в один из которых входили первоначально Барнсли и Эйлофы) и кальвинистского (куда, наиболее вероятно, перешли Барнсли и Деремонтовы, возможно, Эйлофы) приходов. При кирхах располагались школы. В приходы помимо лютеран и кальвинистов входили англикане, пресвитериане, пуритане и, быть может, анабаптисты (к таковым, не исключено, относились Эйлофы).
Но, пойдя на предоставление западноевропейцам свободы вероисповедания, власти налагали на них целый ряд обязательств. Условием пребывания западноевропейских католиков и протестантов на территории России являлся отказ от прозелитизма. Проповедь и миссионерство среди православных были категорически воспрещены. За распространение иных религиозных воззрений и обращение русских в неправославные общины полагалась смертная казнь. С точки зрения властей иноземческое сообщество должно было быть замкнутым по отношению к русскому населению.
Для достижения этой цели русское правительство предъявило многочисленные требования и к собственным полноправным подданным. Православным не дозволялось вступать в контакты с инославными, в том числе — в диспуты о предметах веры. Среди канонических норм можно выделить недопустимость смешанных браков. Оградить русских от иноземцев были призваны и светские законодательные акты. Уже упоминался указ 1627 г., запретивший православным наниматься в услужение к иноземцам, в том числе — принимать холопство[1235]. Введенное ограничение для инославных (и иноверных) хозяев на владение православными холопами действовало до конца XVII в. Цели отдаления православных подданных от западных христиан (и мусульман) служило и поместное законодательство. Как отмечалось, изначально принадлежность к православию не являлась обязательным условием наделения землей. Русское правительство еще в XVI в., в период ведения Ливонской войны, создало специальный земельный фонд, предназначенный лишь для «некрещеных иноземцев». Тогда было зафиксировано число владений, принадлежавших иностранцам[1236], и выделен круг земель, которые могли обращаться лишь среди неправославных и не могли переходить к русским дворянам. Создание ограниченного числа поместий для инославных, очевидно, призвано было уменьшить количество русских, в данном случае крепостных крестьян, подверженных влияниям иных конфессий. Однако эти нормы действовали лишь до 1653 г., когда власти приняли решение об уничтожении подобного земельного фонда. Тогда указ 1627 г. получил логическое завершение: действие законодательства теперь распространялось не только на холопов, но и крепостных крестьян. Власти, мотивируя необходимостью лишить помещиков-европейцев возможности обращать в свою веру зависимых от них крестьян, ликвидировали поместное землевладение иноземцев-христиан. С этого момента вопрос об обладании землей для западных христиан был поставлен в зависимость от вероисповедания (о чем подробнее ниже). Землевладелец-христианин теперь мог быть только православным (землевладение мусульман сохранялось до 1681 г.).
В целом правительство ограждало русское общество от проникновения в него носителей иных воззрений. Власти всячески стремились сократить контакты и создать два изолированных сообщества, каждое из которых основывалось на собственной вере.
Безусловно, значительная часть иностранцев тяготела к той же закрытости и стремилась держаться лишь в рамках своего круга. Очевидно, все иноземцы, жившие в России, предпочитали дистанцироваться от русского мира. (Стереотип культурного превосходства отчетливо отразился во всех записках иностранцев.) Западное христианство, противопоставленное православию, безусловно, консолидировало иммигрантов в русском окружении. Эта декларируемая изоляция, базировавшаяся на вероисповедании, позволяла сохранить язык, обычаи и некоторые нормы права. Для иммигрантов не происходило полного разрыва с прежней традицией. Вера становилась основой жизни. Вероисповедание оказывалось тем стержнем, вокруг которого строилась жизнь человека того времени, как духовная, так и сугубо материальная.
Собранный материал позволяет говорить о значении веры в иноземческом сообществе. Однако сохранившиеся источники дают основания судить не столько о духовном переживании и внутренней религиозности, сколько о социальных последствиях конфессиональных предпочтений.
Для западноевропейского купечества вера во многом являлась основой финансового благополучия и давала возможность реализовать нормы «протестантской этики». (В большинстве своем купцы, проживавшие в России, относились к последователям различных течений протестантизма.) Принадлежность к западному христианству позволяла получить торговые привилегии от русского правительства и поддерживать контакты с Западной Европой. Не переходя в православие, коммерсанты не только сохраняли связи с близкими за границей, но через них осуществляли приток западного капитала, получали кредиты и зафрахтовывали суда в европейских портах (у России не было собственного флота). Кроме того, они не теряли право отъезда. Комплекс данных условий и обеспечивал успешное ведение коммерческой деятельности. Все эти положения в полной мере проявились в судьбе семьи английского купца Джона Барнсли.
Политическая полиция Российской империи приобрела в обществе и у большинства историков репутацию «реакционно-охранительного» карательного ведомства. В предлагаемой книге это представление подвергается пересмотру. Опираясь на делопроизводственную переписку органов политического сыска за период с 1880 по 1905 гг., автор анализирует трактовки его чинами понятия «либерализм», выявляет три социально-профессиональных типа служащих, отличавшихся идейным обликом, особенностями восприятия либерализма и исходящих от него угроз: сотрудники губернских жандармских управлений, охранных отделений и Департамента полиции.
Монография двух британских историков, предлагаемая вниманию русского читателя, представляет собой первую книгу в многотомной «Истории России» Лонгмана. Авторы задаются вопросом, который волновал историков России, начиная с составителей «Повести временных лет», именно — «откуда есть пошла Руская земля». Отвечая на этот вопрос, авторы, опираясь на новейшие открытия и исследования, пересматривают многие ключевые моменты в начальной истории Руси. Ученые заново оценивают роль норманнов в возникновении политического объединения на территории Восточноевропейской равнины, критикуют киевоцентристскую концепцию русской истории, обосновывают новое понимание так называемого удельного периода, ошибочно, по их мнению, считающегося периодом политического и экономического упадка Древней Руси.
Эмманюэль Ле Руа Ладюри, историк, продолжающий традицию Броделя, дает в этой книге обзор истории различных регионов Франции, рассказывает об их одновременной или поэтапной интеграции, благодаря политике "Старого режима" и режимов, установившихся после Французской революции. Национальному государству во Франции удалось добиться общности, несмотря на различия составляющих ее регионов. В наши дни эта общность иногда начинает колебаться из-за более или менее активных требований национального самоопределения, выдвигаемых периферийными областями: Эльзасом, Лотарингией, Бретанью, Корсикой и др.
Оценки личности и деятельности Феликса Дзержинского до сих пор вызывают много споров: от «рыцаря революции», «солдата великих боёв», «борца за народное дело» до «апостола террора», «кровожадного льва революции», «палача и душителя свободы». Он был одним из ярких представителей плеяды пламенных революционеров, «ленинской гвардии» — жесткий, принципиальный, бес— компромиссный и беспощадный к врагам социалистической революции. Как случилось, что Дзержинский, занимавший ключевые посты в правительстве Советской России, не имел даже аттестата об образовании? Как относился Железный Феликс к женщинам? Почему ревнитель революционной законности в дни «красного террора» единолично решал судьбы многих людей без суда и следствия, не испытывая при этом ни жалости, ни снисхождения к политическим противникам? Какова истинная причина скоропостижной кончины Феликса Дзержинского? Ответы на эти и многие другие вопросы читатель найдет в книге.
Пособие для студентов-заочников 2-го курса исторических факультетов педагогических институтов Рекомендовано Главным управлением высших и средних педагогических учебных заведений Министерства просвещения РСФСР ИЗДАНИЕ ВТОРОЕ, ИСПРАВЛЕННОЕ И ДОПОЛНЕННОЕ, Выпуск II. Символ *, используемый для ссылок к тексте, заменен на цифры. Нумерация сносок сквозная. .
В книге сотрудника Нижегородской архивной службы Б.М. Пудалова, кандидата филологических наук и специалиста по древнерусским рукописям, рассматриваются различные аспекты истории русских земель Среднего Поволжья во второй трети XIII — первой трети XIV в. Автор на основе сравнительно-текстологического анализа сообщений древнерусских летописей и с учетом результатов археологических исследований реконструирует события политической истории Городецко-Нижегородского края, делает выводы об административном статусе и системе управления регионом, а также рассматривает спорные проблемы генеалогии Суздальского княжеского дома, владевшего Нижегородским княжеством в XIV в. Книга адресована научным работникам, преподавателям, архивистам, студентам-историкам и филологам, а также всем интересующимся средневековой историей России и Нижегородского края.