Иноземцы в России XVI–XVII вв. Очерки исторической биографии и генеалогии - [127]
Свобода вероисповедания предоставлялась и западноевропейским военным. В России бурными темпами шло военное строительство, призванное обеспечить расширение границ формирующейся империи. Правительство нуждалось в военных специалистах высокого уровня и шло на конфессиональные уступки, сопутствующие материальным льготам (в частности, наделение землей). Подобные владельцы земельных участков — «поместные иноземцы» — обладали значительной степенью стабильности, в том числе конфессиональной. Руководство «полков нового строя» в большинстве своем ревностно придерживалось религиозных воззрений, в большинстве случаев — протестантских[1237]. Элита армии демонстрировала религиозность. Самые профессиональные, имеющие значительные посты, высшие чины офицерства принимали активное участие в у устройстве западноевропейских храмов. Полковники, наряду с купцами-промышленниками и царскими врачами составляли ядро лютеранского и кальвинистского приходов. Они неизменно входили в число старост существующих кирх и добивались создания новых общин. Полковник-шотландец Александр Крауффорт обеспечил своему полку присутствие «шотландского пастора» — Андрея Гардина. Генерал Баум достиг устройства новой лютеранской кирхи. Шотландец-роялист Патрик Гордон сумел организовать в России первый католический приход.
В целом можно говорить о существенной роли веры в армейских подразделениях. Как и в случае с западноевропейским купечеством, личные убеждения и внутренняя религиозность высшего офицерства переплетались с целым рядом внешних факторов. Уже отмечалась обязательность присутствия пасторов (для протестантов) в ритуале произнесения военной присяги. Кроме того, власти признали необходимость института военных капелланов, потребность в которых обусловил сам характер военной профессии. Постоянное нахождение на грани смерти предполагало возможность получения причастия и предсмертного покаяния. Более того, именно вера позволяла скреплять воинские формирования, обеспечивать сплоченность отрядов и поднять боевой дух. Это в первую очередь проявлялось в этнически однородных полках или ротах, участники которых придерживались единой конфессии. Подобный принцип был достаточно распространен в армии. В таком случае военное подразделение составляли представители одной этнической группы — землячества, одновременно являвшиеся членами одного прихода и исповедовавшиеся у одного духовного отца. Кроме того, в стремлении удержать западное вероисповедание сказывался и фактор подданства. Наемники, сумевшие сохранить религиозные воззрения, обладали правом покинуть Россию. Вероятно, они держались за эту декларированную юридическую норму, которая чаще всего оказывалась для них призрачной. Большинству офицеров и солдат правом выезда воспользоваться не удавалось. По сравнению с прочими профессиональными группами иностранцев именно военным оказывалось труднее всего добиться отъезда.
Если анализировать конфессиональный статус различных профессиональных групп иммигрантов из Западной Европы, складывается впечатление толерантной позиции властей по отношению к ним. При подобных обстоятельствах многие фамилии западноевропейцев находились на территории России на протяжении многих лет, сменяя несколько поколений. В России складывались семейные кланы, династии.
Но встает вопросы: как долго иностранцы могли хранить веру. Очевидно, истории иноземческих родов создают возможность освятить проблему толерантности с иной точки зрения. Генеалогические исследования существенно меняют устоявшиеся взгляды.
Изучение историй фамилий иностранцев позволяет ответить на вопрос о длительности пребывания иноземческих родов в западном христианстве. Иноземческая колония на протяжении двух рассматриваемых веков постоянно существовала, однако ее состав менялся. Отмечается устойчивая динамика. Община пополнялась новыми иммигрантами и уменьшалась за счет покидавших протестантские приходы и уходивших в православие иноземцев. Позволить себе исповедание норм западного христианства могла прежде всего элита иноземческого сообщества.
Согласно запискам Олеария, некоторые семьи иностранцев не изменяли веру от времен Ивана Грозного до середины XVII в.[1238] Пример фамилии фламандских реформатов Эйлофов показывает разрушение дистанции между миром иноземцев и русским обществом на уровне второго поколения. Он иллюстрирует сложную ситуацию. С перерывом на второе поколение, Эйлофы берегли веру предков почти сто лет, но окончательное обращение произошло в четвертом поколении. Семье Барнсли удалось отстаивать свои воззрения до второго поколения. Получается, что самым длительным периодом принадлежности к иноземческому сообществу оказывается не более четырех-пяти поколений иностранцев.
Реальные судьбы собранных различными обстоятельствами в России людей говорят о том, что конечным итогом пребывания здесь иноземческих родов рано или поздно становилось обращение. Обособление не превышало ста лет. Нарастающая с каждым поколением ассимиляция, усиленная неудовлетворенностью занимаемым положением (в первую очередь лишенных поместий иноземцев), влекла изменение веры. Она снижала способность противостоять очередной волне массовых крещений.
Политическая полиция Российской империи приобрела в обществе и у большинства историков репутацию «реакционно-охранительного» карательного ведомства. В предлагаемой книге это представление подвергается пересмотру. Опираясь на делопроизводственную переписку органов политического сыска за период с 1880 по 1905 гг., автор анализирует трактовки его чинами понятия «либерализм», выявляет три социально-профессиональных типа служащих, отличавшихся идейным обликом, особенностями восприятия либерализма и исходящих от него угроз: сотрудники губернских жандармских управлений, охранных отделений и Департамента полиции.
Монография двух британских историков, предлагаемая вниманию русского читателя, представляет собой первую книгу в многотомной «Истории России» Лонгмана. Авторы задаются вопросом, который волновал историков России, начиная с составителей «Повести временных лет», именно — «откуда есть пошла Руская земля». Отвечая на этот вопрос, авторы, опираясь на новейшие открытия и исследования, пересматривают многие ключевые моменты в начальной истории Руси. Ученые заново оценивают роль норманнов в возникновении политического объединения на территории Восточноевропейской равнины, критикуют киевоцентристскую концепцию русской истории, обосновывают новое понимание так называемого удельного периода, ошибочно, по их мнению, считающегося периодом политического и экономического упадка Древней Руси.
Эмманюэль Ле Руа Ладюри, историк, продолжающий традицию Броделя, дает в этой книге обзор истории различных регионов Франции, рассказывает об их одновременной или поэтапной интеграции, благодаря политике "Старого режима" и режимов, установившихся после Французской революции. Национальному государству во Франции удалось добиться общности, несмотря на различия составляющих ее регионов. В наши дни эта общность иногда начинает колебаться из-за более или менее активных требований национального самоопределения, выдвигаемых периферийными областями: Эльзасом, Лотарингией, Бретанью, Корсикой и др.
Оценки личности и деятельности Феликса Дзержинского до сих пор вызывают много споров: от «рыцаря революции», «солдата великих боёв», «борца за народное дело» до «апостола террора», «кровожадного льва революции», «палача и душителя свободы». Он был одним из ярких представителей плеяды пламенных революционеров, «ленинской гвардии» — жесткий, принципиальный, бес— компромиссный и беспощадный к врагам социалистической революции. Как случилось, что Дзержинский, занимавший ключевые посты в правительстве Советской России, не имел даже аттестата об образовании? Как относился Железный Феликс к женщинам? Почему ревнитель революционной законности в дни «красного террора» единолично решал судьбы многих людей без суда и следствия, не испытывая при этом ни жалости, ни снисхождения к политическим противникам? Какова истинная причина скоропостижной кончины Феликса Дзержинского? Ответы на эти и многие другие вопросы читатель найдет в книге.
Пособие для студентов-заочников 2-го курса исторических факультетов педагогических институтов Рекомендовано Главным управлением высших и средних педагогических учебных заведений Министерства просвещения РСФСР ИЗДАНИЕ ВТОРОЕ, ИСПРАВЛЕННОЕ И ДОПОЛНЕННОЕ, Выпуск II. Символ *, используемый для ссылок к тексте, заменен на цифры. Нумерация сносок сквозная. .
В книге сотрудника Нижегородской архивной службы Б.М. Пудалова, кандидата филологических наук и специалиста по древнерусским рукописям, рассматриваются различные аспекты истории русских земель Среднего Поволжья во второй трети XIII — первой трети XIV в. Автор на основе сравнительно-текстологического анализа сообщений древнерусских летописей и с учетом результатов археологических исследований реконструирует события политической истории Городецко-Нижегородского края, делает выводы об административном статусе и системе управления регионом, а также рассматривает спорные проблемы генеалогии Суздальского княжеского дома, владевшего Нижегородским княжеством в XIV в. Книга адресована научным работникам, преподавателям, архивистам, студентам-историкам и филологам, а также всем интересующимся средневековой историей России и Нижегородского края.