Иноземцы в России XVI–XVII вв. Очерки исторической биографии и генеалогии - [107]
В Речи Посполитой Юрий Трапезундский продолжал вести какие-то политические игры. (Значительно позже подобная активность обернулась против него и рано или поздно вызвала подозрения.) В Посольском приказе он заявил, что выведывал информацию у крымского посла. Выходец из Трапезунда владел татарским языком. Видимо, перед послом хана он представился единоверцем, подданным Порты: «И хотя от него ввдати вестей, сказался нароком, что будто от московских людей отъехал в Литву для того, чтоб ему из Литвы выехать в свою землю»[1078]. В резиденции крымского посла он обсуждал проблемы крымских набегов периода Смоленской войны, роли польской дипломатии в их организации, перспективы заключения русско-крымского и русско-польского договоров[1079]. Он сообщил и о приезде в столицу Речи Посполитой турецкого посла, с которым, однако, не успел побеседовать и продемонстрировать навыки турецкой речи.
В объяснении Юрия Трапезундского, он благосклонно был отпущен в Италию королем Владиславом IV. Таким образом, принятие роли католика дало ему возможность получения воли: «Сказался, что он Итальянские земли и вѣры. И король де его для того и отпустил в Итальянскую землю»[1080]; «Юшко да Ивашко Калфинъ да Ивашко Савельивъ ис Крякова отпущены в Итальянскую землю в Великои постъ и грамоты де имъ проѣзжие даны. А отпрашивалися де онь в Ыталиянскую землю для тово, что онь тот языкъ знаютъ»[1081].
Юрий Трапезундский обрел свободу передвижений, в то время как Мануил Константинов — подданный Порты (с которой у Речи Посполитой были куда более сложные, чем с Италией, отношения) — принужден был остаться в Кракове: «А Манулка и иных гречан, которые сказались Турские земли греческие вьры, и он де их для того ис Кракова и не вельл отпущать в свою землю, а вельл быть в Кракове»[1082].
В силу неясных нам причин отпущенные на волю «греки» устремились в Россию. Что послужило мотивом такого поступка: верность присяге, чувство родины (связанное уже с Россией) или, напротив, шпионаж, сказать невозможно. Юрием Трапезундским могло двигать опасение за судьбу родных: в России у него осталась семья. (Беспокойство было вполне обоснованным. Как только в Москве стало известно об исчезновении из русских полков греческого отряда, жена и дети Юрия Трапезундского были отправлены из Москвы под надзор в Устюг: «какъ де он за рубежем заблудился и в полон его литовские люди с ыными гречаны взяли и после де его на Москвѣ жену его и детей по государеву указу сослали с Москвы на Устюгъ»)[1083]. Мануил Константинов, не обладавшей в России семьей, тем не менее вместе с Юрием пожелал вернуться в Россию. Военные задумали побег.
Осуществить планы помог встреченный в Речи Посполитой соотечественник. В Польше Юрий Трапезундский познакомился с греком Андреем (его отчество и фамилия не названы), исполнявшим должность переводчика при гетмане Конецпольском. Греческий иммигрант обучал и детей гетмана турецкому и латыни. Бывшие подданные московского государя уговорили переводчика ехать в Россию. С его помощью Мануил Константинов, нарушив запрет короля, покинул Краков: «Манулка греченина привел с собою»[1084]; «А Мануйлик ис Кракова ко Юшке убег»[1085]. Через Гданьск (Данциг) и Любек «греки» направились в знакомый Юрию Трапезундскому Амстердам. Путешествие явно было опасным. В пути погиб Иван Калфин. Согласно рассказу Юрия Трапезундского, его «по дороге убили немецкие люди»[1086]. Однако переводчик Андрей остался в Амстердаме, в версии Юрия Трапезундского, желая выучить голландский язык и лишь затем ехать в Россию. Мануил и Юрий отправились на двух голландских кораблях в Архангельск. Судя по более позднему документу, Юрий Трапезундский или располагал рекомендательной грамотой принца Фридриха Генриха Оранского, или же устно сообщил об исполнении им поручения правительства Генеральных Штатов. В делопроизводственной документации было зафиксировано, что его прислал к царю Михаилу Федоровичу «голанскои князь голанских немец»[1087]. Указания на столь важные контакты позволили Трапезундскому снова беспрепятственно войти в русское общество.
В Посольском приказе в 1633 г. Юрий Трапезундский и Мануил Константинов поведали свою историю думным дьякам Ивану Грязеву и Максиму Матюшкину. Юрий Трапезундский не утаивал от чиновников своих конфессиональных и политических превращений. Трудно представить, что действительно происходило с ним в Речи Посполитой, так много компрометирующего Юрий Трапезундский рассказал сам. Пять его спутников остались в Речи Посполитой, и поддерживать связь с ними он мог в Московском царстве. Игра в католика также не должна была быть одобрена в Москве.
При столь невыгодных обстоятельствах Юрию Трапезундскому удалось повернуть ситуацию в свою сторону. Очевидно, сказались и ссылки на голландского правителя. Ничего неизвестно о церковных взысканиях, «очищении» веры после пребывания в Западной Европе и, очевидно, посещении «итальянцем» костела. Исповедь Юрия не привела к епитимье. В деле нет свидетельств об «исправлении веры», и существует лишь резолюция об отправке вновь в Иноземский приказ: «Отослать в Ыноземский приказ служить снова», — которая и была выполнена.
Автор — полковник, почетный сотрудник госбезопасности, в документальных очерках показывает роль А. Джангильдина, первых чекистов республики И. Т. Эльбе, И. А. Грушина, И. М. Кошелева, председателя ревтрибунала О. Дощанова и других в организации и деятельности Кустанайской ЧК. Используя архивные материалы, а также воспоминания участников, очевидцев описываемых событий, раскрывает ряд ранее не известных широкому читателю операций по борьбе с контрреволюцией, проведенных чекистами Кустаная в годы установления и упрочения Советской власти в этом крае. Адресуется массовому читателю и прежде всего молодежи.
Из борьбы с испанским владычеством Голландия вышла одной из величайших в мире морских империй. За несколько лет страна обрела контроль над огромными территориями: от Индонезии до Западной Индии, от Южной Африки до Южной Америки. Чарлз Боксер, профессор Йельского университета, автор целого ряда исторических трудов, представляет Голландию XVI–XVIII вв. Объясняя причины стремительного восхождения столь маленькой страны к могуществу, Боксер обращает внимание на то, как и почему происходит бурное развитие промышленности, морской торговли, сельскохозяйственное изобилие и культурный расцвет страны.
До сих пор в английских и американских публикациях не было предпринято попытки перепроверить и уточнить чтение основного еврейского манускрипта, содержащего сведения относительно хазар, а также сделать его научный перевод на английский язык. Сверх того, первый из текстов, рассмотренных в этой работе, прежде не публиковался. Открытый в 1962 г. среди фрагментов Каирской генизы, хранящихся в Кембриджской университетской библиотеке, он является в некотором отношении наиболее ценным средневековым текстом, относящимся к истории хазар.
Монография посвящена истории одного из знатнейших родов, потомков Рюрика, сыгравших выдающуюся роль в истории российского средневековья. В книге показываются взаимоотношения князей Шуйских с Иваном Грозным, Борисом Годуновым, Лжедмитрием I, описывается свержение Василия Шуйского. Особое внимание уделяется М. В. Скопину-Шуйскому — народному герою и надежде страны в борьбе с войсками Лжедмитрия II и польских интервентов. Предлагается убедительный ответ на спорный вопрос, был ли Василий Кирдяпа, основатель рода Шуйских, предателем. Для историков и всех, интересующихся отечественной историей.
Работа видного историка советника РАН академика РАО С. О. Шмидта содержит сведения о возникновении, развитии, распространении и критике так называемой «новой хронологии» истории Древнего мира и Средневековья академика А. Т. Фоменко и его единомышленников. Подробно характеризуется историография последних десятилетий. Предпринята попытка выяснения интереса и даже доверия к такой наукообразной фальсификации. Все это рассматривается в контексте изучения современного общественного исторического сознания и тенденций развития науковедения.
Предлагаемая книга впервые в отечественной историографии подробно освещает историю Германии на одном из самых драматичных отрезков ее истории: от Аугсбургского религиозного мира до конца Тридцатилетней войны. Используя огромный фонд источников, автор создает масштабную панораму исторической эпохи. В центре внимания оказываются яркие представители отдельных сословий: императоры, имперские духовные и светские князья, низшее дворянство, горожане и крестьянство. Дается глубокий анализ формирования и развития сословного общества Германии под воздействием всеобъемлющих процессов конфессионализации, когда в условиях становления новых протестантских вероисповеданий, лютеранства и кальвинизма, укрепления обновленной католической церкви светская половина общества перестраивала свой привычный уклад жизни, одновременно влияя и на новые церковные институты. Книга адресована специалистам и всем любителям немецкой и всеобщей истории и может служить пособием для студентов, избравших своей специальностью историю Германии и Европы.