Иноземцы в России XVI–XVII вв. Очерки исторической биографии и генеалогии - [105]
Но казаки, уводя в плен мусульман во время набега, не вдавались в тонкости родословий. Турецкий мальчик (а именно таковым он и являлся для казаков) был схвачен и пригнан на корабль. «Ясырь» был доставлен на территорию Войска Донского, а далее переправлен в Воронеж, ставший центром работорговли. Судьбой Мануила Константинова в Воронеже распоряжалась группа людей, видимо занимавшаяся продажей «ясыря». К ним относились Кондратий Даншин, Ларион Макеев и Владимир Алексеев Кувакин. От них Мануил Константинов попал к рязанцам: жителю слободы церкви Св. Николая Зарайской, крестьянину И. Б. Черкасского Алферу Зябицыну и посадскому человеку Богдану Базарову. Последние перепродали холопа в Зарайске Федору Мозжелину[1041], доставившему его в Москву. В столице торговец холопами уступил юношу за более высокую плату знаменитому ювелиру Мастеровых палат англичанину-протестанту Якову Гасту[1042]. Таким образом, в 1626/27 г. пленник стал объектом целой серии сделок, во время которых его цена неуклонно возрастала. Главное, что он стал предметом торга как «турченин», перейдя несколько раз от русских владельцев к иноземцу.
В качестве «турченина некрещеного босурмана» Мануил Константинов поступил в услужение к протестанту. Согласно русскому законодательству (первой известной правовой нормой являлся указ 1623 г.[1043]), холопы голландских, английских, немецких купцов и мастеровых могли быть мусульманами, протестантами, католиками, но никак не православными. Иноверным и инославным не позволялось принимать в услужение православных. Иностранцы распоряжались в полной мере слугами-мусульманами, но предпочитали обращать их в западное христианство. Вероятно, желая быть уверенным в неизменном обладании холопом, Яков Гаст обратил Мануила Константинова в одну из ветвей протестантизма. Законы русской православной церкви не нарушались, когда пастор «окрестил» Мануила Константинова «по своей вере немецкой»[1044]. Таким образом, в доме англичанина бывший пленник перешел из ислама в протестантизм. Позже он скажет, что владелец крестил его больного (т. е. насильно): «а он в ть поры был мал и лежал в болести»[1045]. Очевидно, Мануил Константинов прослужил у Якова Гаста недолго: «а жил у Якова всего с четыре месяца»[1046].
В 1628 г, уже освоившись в новой среде, Мануил Константинов узнал о недавно оглашенном законе, имевшем к нему прямое отношение. В 1627 г. был обнародован царский указ о холопах иностранцев[1047]. Содержание законодательного акта оказалось доступно иноземцу: «…И как по государеву указу руским людем у некрещеных иноземов жить не велено, и он Мануйло от Якова Гаста сшел»[1048]. Не исключено, что в ознакомлении холопа с правительственным постановлением сыграл свою роль князь И. Ф. Татев, переманивавший Мануила Константинова к себе. После обнародования указа власти поощряли переход православных холопов от иностранцев к русским, и в судебных спорах принимали сторону православных владельцев[1049]. Холоп осознал преимущества православного вероисповедания перед мусульманским и протестантским. Мануил Константинов заявил об изначальной приверженности православию. Он «сказался, что греченин, а не турченин, а зовут ево Мануйло»[1050]. В порыве просматривается поддержка представителя русской знати. Холоп решился на побег, очевидно предварительно сговорившись с И. Ф. Татевым: «И обмогшись, не похотя у Якова в неметцкои вѣе жить от него збежал и придался жить ко князю Ивану княж Федорову сыну Татеву»[1051]. Оказавшись в доме князя, с его помощью Мануил Константинов составил патриарху Филарету челобитную, декларируя стремление вернуться в веру предков: «от Якова Гаста сшел и бил челом великому государю святейшему патриарху Филарету Никитичю под начал, потому что он был в турках в босурманстве»[1052]; «и княз Иван де об нем бил челом великому государю светвишему патриарху, чтоб его велѣл исправить в вѣре»[1053]; «и князь Иван Федорович отослал меня на Патриарш двор под начало»[1054]. Мануил Константинов стремился представить себя жертвой прозелитизма инославного хозяина, обратившего его во время болезни, и следовательно, не добровольно.
Патриарх Филарет совершил таинство, и Мануил Константинов обрел волю: «тот турченин от тово немчина Якова Хаста свобожден»[1055]. Причем Мануил Константинов оговорил особенности ритуала: «…И я был (под началом. — Т.О.) семь недель»[1056], т. е. речь шла о крещении. В другом случае он подразумевал миропомазание: «И государь де светеишии патриархъ велѣл его в вѣре исправить»[1057].
Очевидно, выходцу из Трапезунда удалось в этот момент установить контакт не только с русским аристократом, но и с признанным главой греческого землячества — келарем Новоспасского монастыря Иоанникием[1058]. Многообразие конфессий Мануила Константинова не стало для греческого пастыря препятствием к покровительству. Иоанникий рассматривал холопа соотечественником и тайным единоверцем. Переход греческого рода в ислам в Османской империи являлся скорее нормой, чем исключением. Принятие протестантизма под давлением обстоятельств виделось еще меньшим грехом. Иоанникий неизменно откликался на просьбы «греков» о помощи. Так, в 1624 г. он вызволил кипрского священника, оказавшегося в холопстве
