Иноземцы в России XVI–XVII вв. Очерки исторической биографии и генеалогии - [100]
Удивительно, но в составе посольства Габриэля Стемпковского нашлись и русские пленники времен Смоленской войны. Вскоре после случая со Станиславом Вольским, в апреле 1645 г, с посольского двора сбежал сын русского крестьянина Михаил Иванов. Первоначально он оказался в Стрелецком приказе, откуда был доставлен в Посольский приказ. В дипломатическом ведомстве он поведал свою историю: «взяли меня литовские люди в полонъ шести лет, а в полону был я 13 лет»[967]; «взяли ево в полон литовские люди в Курскомъ уезде в деревне Боброве шти летъ в тѣ поры, как стоял под Смоленскимъ Михаило Шеинь во 140 году»[968]. Михаил Иванов в Речи Посполитой (как и Станислав Вольский в России) стал холопом. (Но существенной разницей было то, что Вольский являлся шляхтичем, а Иванов — крестьянином.) Пленник многократно менял владельцев: «и отдали пану Шавловскому в городе Синявине и жил де онъ у того Шавловского 7 летъ. А от пана Шавловского ушол в город Черниговъ и жил в Чернигове у шляхтича у пана Салтана. И тоть же шляхтичъ панъ Салтанъ отдал иво Мишку шляхтичю пану Черниковскому в литовской же город в Винницу и жил он в Виннице 6 лѣтъ. А из Винницы ушол в город в Чернобыл и служил чертнобылскому державцу пану Притинскому 10 недель»[969]. В версии Михаила Иванова, он устремился в Россию, как только узнал о готовящемся посольстве Габриэля Стемпковского: «и какь он свѣдал, что идут ко государю от короля послы и он из города Чернобыли от пана Притинского збежал тайно и сугнал литовскихъ послов в Бресте Литовскомъ и пристал х королевскому дворянину к пану х Кособуцкому и пан Кособоцкои привез иво к Москве и держал у себя на посольском дворь»[970]. Мотивом возвращения в его челобитной являлась приверженность вере: «и он де Мишка помня православную християнскую веру с посолского двора ушол и пришел в Стрелецкой приказ»; «вспомня православную християнскую веру ушел ис посольского двора». За «полонское терпенье» Михаилу Иванову было назначено 2 рубля[971]. Можно отметить, что среди членов польской миссии нашелся и добровольный агент русского правительства, венгр по происхождению[972].
Что касается Станислава Вольского, то политическая значимость его шага для русских властей повлекала признание всех требований нового русского подданного. Вольский соглашался остаться в России, конечно, не в статусе холопа Офросимова. Последний безвозвратно потерял работника. Более того, положение бывшего холопа сравнялось с хозяином. Степан Вольский был включен в состав самой привилегированной категории русского дворянства — московского[973]. 13 июня 1645 г. он был «пожалован из новокрещенов поляков в иноземцы, которые служат с московскими дворяны»[974].
Важно отметить, что для Вольского, уже свободного человека, была оговорена материальная сторона принятия русского подданства. Хотя он уже более десяти лет находился в России, лишь сейчас, перестав быть холопом, он был награжден дарами за «выезд» и «для крещения»: 20 рублей, также получил многочисленные подарки (которые передали с Казенного двора во дворец 28 марта 1645 г.)[975]. Степан Вольский, как и полагалось в случае выездов важных персон, 28 марта 1645 г. удостоился пожалований на аудиенции у царя Михаила Федоровича. Здесь ему были объявлены и определенные в Посольском приказе[976] поместные и денежные оклады: 700 четей и 40 рублей[977], и, кроме того, назначен поденный корм. Сверх того, по именному царскому приказу Вольского наградили 50 рублями[978]. Затем был выделен дом в Москве, где мог бы временно находиться новый подданный московского государя[979]. Возможно, что Вольскому вернули и девушку, которой он столь интересовался в Туле «в слободе Козельской у немки Коробьихи». Во всяком случае, бывший холоп уже в 1645 г. сам обзавелся кабальной холопкой, причем каким-то образом связанной с Тулой. В 1645/1646 г. девушка сбежала от владельца в Тулу, где через три года дворянин Вольский смог ее отыскать[980]. Таким образом, связь с прежним владельцем и крестным отцом существовала, раз Вольский сумел получить информацию о местонахождении слуги.
Польскую одежду и лошадь Станислава Вольского вернули на посольский двор. Все имущество передали Яну Пасеку: «А какъ де дядя иво послал иво Степана по лекаря и лошедь де под ним была мерин гнѣд, да седло с войлоки ежжалое да узда меденая да сабля. Да на нем литовского платья шуба лисья под сукном черным да курта сукно черно жъ да шапка лисья сукно черлено венчана. И та лошедь и седло и узда и сабля да литовское платье все ныне у него Степана нѣт. И марта ж въ 13 день та лошедь мерин гнѣд и седло с войлоки и узда с похви и с паперстью и сабля и литовское платье шуба лисья и курта черная и шапка подложена лисицею отосланы на посолскои на литовской двор литовского посла с приставы со князем Микифором Мещерским да дьяком с Федором Степановым. А велено то все отдать королевскому дворянину городничему смоленскому пану Пасоку»
