Инкуб. Книга 2 - [25]

Понемногу девушка осмелела и начала задавать вопросы, терпеливо снося отступления от темы — Руника частенько переходила на свои взаимоотношения с де Фоксом, и общий смысл её возмущённых монологов сводился к тому, какой он негодяй и какая она дура, что связалась с ним. Откровенничая, она посоветовала девушке никогда не заводить любовника выше себя по положению.

«Хорошо бы самой научиться следовать своим советам, а то вечно меня заносит в постель к вельможным господам», — подумала Руника, когда гостья ушла и оставила её наедине с невесёлыми мыслями. Спохватившись, она приложила примочку к щеке, боясь, что останется синяк и Аделия начнёт её расспрашивать, делая вид будто не догадывается, чьими стараниями она его заполучила.

* * *

Пока их подруги занимались болтовнёй, перемывая им косточки, Юлиан и де Фокс в предвкушении удачной охоты наслаждались прекрасной погодой. Спеша попасть на болота, богатые дичью, молодые люди то и дело пускали лошадей вскачь, но на этот раз за ними увязался Вагабундо — под предлогом исполнения обязанностей слуги — и они продвигались не так быстро как обычно.

Приор не питал особого пристрастия к охоте и де Фокс был уверен, что он по своему обыкновению шпионит за ними, но Юлиан придерживался иной точки зрения. Он считал, что тот решил сменить обстановку и прогуляться в их компании и, судя по поведению Вагабундо, это было ближе к правде.

Как только путешественники оказались в городе, приор сразу же прошёлся по лавочкам, торгующим диковинками, и купил несколько рукописных книг. Несмотря на ожесточённый торг, он всё равно заплатил за них целое состояние, и теперь дни и ночи просиживал над древними манускриптами, пытаясь извлечь крупицы истины из ветхих страниц. Вот и сегодня, взгромоздившись на широкую спину упитанного мула, он первым делом нацепил на нос очки и уткнулся в очередную потрёпанную книгу. Пользуясь рассеянностью своего хозяина, животное то и дело останавливалось и принималось щипать траву, из-за чего молодые люди были вынуждены останавливаться и дожидаться, когда приор вспомнит о них и догонит.

Де Фокс злился из-за этих задержек, Юлиан посмеивался и призывал его к терпению — мол, дичь никуда не денется, а если денется, то при таких помощниках, как сокол и пёс, они всегда найдут другую. Другое дело — нервные клетки. Мол, они не восстанавливаются, а если даже восстанавливаются, то очень медленно, к тому же всегда есть риск заработать себе язву желудка. В конце концов, утомлённый его непонятными речами де Фокс ускакал вперёд, но Юлиан не отставал и тоже пришпорил коня. Когда его гнедой поравнялся с вороным приятеля, он открыл было рот, но тот больше не дал ему позабавиться за свой счёт.

— Что-то ты сегодня сияешь как медный грош, — заметил граф, постукивая рукоятью плети по перчатке. — Хорошо спалось, amigo?

— Ты даже не представляешь, насколько хорошо! — с радостными нотками в голосе отозвался юноша.

— Ну, и как? Девочка хороша в постели? — не утерпел де Фокс, ощутив чувствительный укол ревности при виде рассеянно-счастливой улыбки, блуждающей на его лице.

— С чего ты взял, что мы ещё не спали вместе?

— Руника сказала, а ей по большому секрету сообщила твоя благоверная.

— Вот сплетницы! — Юлиан в смущении заёрзал на спине гнедого. — Интересно, почему женщины не умеют держать язык за зубами? — проговорил он с досадой в голосе.

— Это противно их природе. Уж кому другому, а тебе это должно быть доподлинно известно, — съязвил де Фокс.

— Женщина женщине рознь. Лично мне никогда даже не приходило в голову делиться с кем-нибудь своими переживаниями. Конечно, кроме партнёра по сексу…

Заметив, что на физиономии друга появилось бесстрастное выражение, Юлиан чертыхнулся про себя. «Бедный Курт! Нужно последить за языком и лишний раз не провоцировать его разговорами о моём женском прошлом. Может быть, тогда он перестанет питать напрасные надежды, и действие треклятого сияния сойдёт на нет». Поддерживая его умозаключения, сокол согласно заклекотал, и юноша тихо фыркнул. «Птиц, да ты подхалим!» В ответ на это обиженный Финист обругал хозяина на птичьем языке и, сорвавшись с его руки, устремился ввысь.

«Эй, парень! Вернись, я пошутил!» — мысленно позвал его Юлиан и сокол, сделав круг, опустился на переднюю луку его седла. Желая помириться с питомцем, он потянулся погладить его по пёстрой спинке и еле успел отдёрнуть руку от мощного клюва. «Ах ты, поганец!» Смеющийся юноша повернулся к графу, а сокол с довольным видом занялся чисткой оперения.

— Итак, на чём мы остановились? — спросил он и де Фокс с готовностью подсказал:

— На том, amigo, что ты спишь со своей женой и, должен заметить, это меня безмерно огорчает.

— Не ной, братец Лис! На твой век хватит женщин. Зачем тебе ещё одна? — Юноша отбросил шаперон[10], и на его загорелом лице сверкнула белозубая улыбка. — Забудь эту ерунду, что я — инкуб! — Он свернул на обочину, где не было путников и повозок и, пришпорив коня, во весь опор помчался вперёд, поднимая за собой густые клубы пыли.

— Вообще-то, мои сожаления относились не к тебе, а к твоей жене! — выкрикнул граф, поравнявшись с ним.