Империя в поисках общего блага. Собственность в дореволюционной России - [34]
В 1866 году правительство объявило о проведении реформы в государственной деревне. В то время как помещики с началом выкупных операций потеряли свои права на землю, переданную крестьянам, государство формально сохранило за собой право собственности на наделы государственных крестьян. Законы об освобождении крепостных в 1861 году определили земельные права крестьян до начала выкупа как «постоянное пользование», а после начала перехода на выкуп – как «собственность». В то же время изменение в отношении государственных крестьян к их наделам после реформы 1866 года описывалось как переход от «пользования» к «владению» с соответственным правом «распоряжения» и обязательством платить государственный оброк – то есть арендную плату за землю, принадлежавшую государству. Такая система выявила неопределенность статуса земель, возделываемых государственными крестьянами, и это положение сохранялось в течение нескольких лет, пока правительство откладывало решение вопроса «что есть государственная собственность?». Лишь в 1886 году Государственный совет одобрил реформу, которая изменила статус и финансовые обязательства бывших государственных крестьян в центральных губерниях: крестьяне, которые с 1866 года были обязаны платить оброк за землю, находившуюся в их владении, были объявлены собственниками этих наделов с соответствующим обязательством выкупить их. Значение данной реформы было неоднозначным: с одной стороны, правительство заслуживало похвалы за решение отдать земли в собственность крестьянам – именно так представлял себе реформу инициировавший ее министр финансов Николай Бунге[211]. С другой стороны, реформа задним числом утверждала государственную собственность на землю и вынуждала крестьян выкупать наделы, которыми они издавна пользовались и которые считали своими.
Таким образом, освобождение крестьян в 1861 году и реформа государственной деревни в 1866 году основательно перетрясли систему прав собственности. Эти меры, исходившие из того, что свобода и благосостояние конкретного сословия представляют собой общественное благо, привели к пересмотру условных границ между частным и общественным; они показали, что частная собственность подлежит государственному вмешательству, и привели к переоценке роли государства как регулятора отношений собственности, а также поставили под вопрос статус казенных владений. Освобождение крестьян чрезвычайно усложнило старую модель собственнических отношений, в то же время подняв целый ряд вопросов, которые государство было неспособно решить одномоментно и с которыми оно продолжало иметь дело в течение нескольких последующих десятилетий.
Как было указано выше, вопросы крепостного права и сохранения лесов оказались тесно связаны друг с другом: до крестьянской реформы частная собственность, в отношении как самих крестьян, так и лесов, рассматривалась как необходимое и временное зло. Освобождение крестьян, задуманное и проведенное государством, потребовало пересмотра системы владения лесами. Впрочем, правительству понадобилось еще двадцать лет для того, чтобы подготовить это «второе освобождение».
После отмены крепостного права и крестьяне, и дворяне получили новые стимулы к вырубке лесов. Крестьяне воровали древесину из дворянских поместий, в то время как дворяне, будучи не в состоянии защитить свою собственность, тоже приступили к массовым порубкам[212]. Для бывших государственных крестьян, которые, в отличие от бывших крепостных частных помещиков, получили лесные наделы, вырубка леса стала компенсацией за нехватку земли и источником дополнительного дохода[213]. Для помещиков же вырубка леса являлась самым простым способом восполнить убытки после освобождения крестьян – пахотная земля приносила гораздо больший доход, чем леса. Тем самым и крестьяне, и дворяне обнаруживали разительное сходство в своем расточительном отношении к лесным ресурсам[214]. Из оценки темпов обезлесения, сделанной Михаилом Цветковым, следует, что площадь ежегодных сплошных порубок выросла с 164 га в 1797–1861 годах до 902 га в 1862–1888 годах[215]. Всего за двадцать лет, с 1868 по 1887 год, Россия лишилась 5 % своих лесов – они пали самой первой жертвой «великой» крестьянской реформы.
Освобождение крестьян придало новую тональность государственной политике по отношению как к дворянской, так и к крестьянской экономике. Министерство государственных имуществ начало оказывать влияние на темп развития частного сектора еще в 1830–1840‐х годах, но это влияние носило лишь косвенный характер. После реформы степень вовлечения государства возросла: правительство, среди прочих вещей, занялось и проблемой обезлесения. Данные о крупномасштабной вырубке лесов впервые дошли до него через несколько месяцев после обнародования манифеста об отмене крепостного права: в марте 1862 года многие местные отделения Лесного департамента докладывали, что они не в состоянии продавать древесину из казенных лесов, потому что рынок затоварен дешевой древесиной из дворянских поместий
