Империя - [269]

— Прости, Маркус. То, что я делал, было ужасно. Марк затмил мой разум.

— Правда? — преторианец подошел ближе. — А помнишь Рема? Нашу собаку? Скажи мне, что ты чувствовал, когда убивал его? Убивал беззащитное, преданное, тобой же воспитанное существо, которое, между прочим, спасло мне жизнь! Что смотришь? Да, я знаю об этом. Думаю, ты чувствовал то же самое, когда приказал убить Ромула. Мне было не очень-то легко сделать это, но я не мог ослушаться тебя, великого Луция. Интересно, а что ты чувствовал, когда убивал меня? Когда бросил меня на растерзание варварам?!

— Хочешь знать правду?

— Хочу.

— Ничего. Ничего я не чувствовал. Власть — вот единственное, чего я хотел и что я любил в тот момент. Даже некогда столь желанная месть перестала существовать для меня!

— Прекрасно, — Маркус улыбнулся во весь рот. — Знаешь, я сначала не поверил Анатасу, а он, оказывается, говорил правду. Ты и впрямь был лучшим из лучших. Я заменю тебя. Я стану тем, кем не смог стать ты. Я хочу только одного, Луций, — чтобы ты убил мессию. Пускай тот, кто прикормил волка, умрет от его зубов. Интересно, что будет чувствовать Иисус, видя, что его палач — один из его учеников?

— Я никогда не пойду на это, Маркус! Я не такой судьбы хотел для нас!

— Ты думаешь, я хотел такой судьбы?! Нет! Разве я сам научился убивать людей?! Ты был хорошим педагогом. Помнишь ту девушку? Помнишь?! — заорал преторианец.

— Нет, я не помню. Их было слишком много — так много, что их лица не остались в моей памяти.

— Зато я помню! Помню в мельчайших подробностях, как холодное лезвие резало ее молодое горло! Помню твой ледяной взгляд, твои глаза, в которых не было ни капли сожаления, ни толики раскаяния.

— Я не сделаю того, чего хочет Анатас. Можешь убить меня прямо здесь и сейчас, но я не пойду на это.

— Анатас? Брось! Этого хочет не он — этого хочу я!

— Ты глупец. Я уже попадался на эти уловки. Ты думаешь, будто это твои мысли, твои желания, но это не так. Я не стану делать того, что он хочет. Он попросту старается получить власть над миром, чтобы Творец усомнился в людях, когда они прольют кровь праведника, его сына. Я не стану делать этого. Я не стану больше убивать!

— Станешь! Я тоже не хотел убивать тех детей!

— Каких?

— Ты забыл?! Конечно, ты забыл! А я помню, как смотрел на них, как не хотел делать это, но ты приказал! Ты, великий Луций, генерал Черного легиона, не знающий страха и поражения. Разве я мог ослушаться тебя?!

— Я пребывал во тьме и не осознавал того, что понимаю сейчас. Маркус, посмотри на меня! Посмотри! Остановись, прошу!

— Нет, Луций, ты и сейчас во тьме. Разве можно бросить все ради иллюзий? Люди прокляты с самого начала. А ты предал то, что сам же и создал.

— Ты не прав, тобой овладела ненависть и жажда величия. Я был там, на вершине мира. Поверь, это не лучшая судьба.

Преторианец схватил Луция за горло.

— Быть над миром гораздо лучше, чем пресмыкаться здесь. Ты создал меня, и я с достоинством займу твое место! А теперь ты убьешь того, кого считаешь спасителем!

— Я никогда не сделаю этого. Лучше прикончи меня, Маркус. Я был по обе стороны и теперь могу сравнивать и выбирать.

— Сделаешь! Еще как сделаешь! Я знаю, что пытки не дадут результата: они действуют лишь на человека, который не знал боли. Но ты забыл о самом главном из того, чему меня учил, — забыл о беспощадности! Помнишь свои слова Луций? Никогда, ничего и никому не прощай! — преторианец хлопнул брата по щеке. — Приведите Марию, да живее!

— Маркус, ты не посмеешь! Прошу, не надо! Умоляю, Маркус!

— Уже посмел! Что посеешь, то и пожнешь! Я научился от тебя многому и в первую очередь — безжалостности. Помню, удивлялся Ратибору, недоумевая, почему он оставался таким спокойным ко всему, что творится вокруг? К тому, что делал ты, к тому, что делал он сам. Теперь я понимаю, почему. Тебе интересно? Просто ему было плевать на нас. Он из другой породы. Он изначально ставил себя выше всех, и помогал он тебе лишь потому, что хотел отомстить. Только проблема в том, что его с самого начала водили за нос. С учетом его характера нужно было задавать ему цели, которые по странному стечению обстоятельств совпадали с твоими. И он беспрекословно подчинялся тебе, тогда как на самом деле пребывал в поисках убийцы своего отца. Знаешь, кого он искал?

— Почему ты говоришь о нем в прошедшем времени? — сглотнул образовавшийся в горле ком Луций.

— Потому что я убил его. А ты думал, что он бросил тебя и умчался в свою Скифию?! Нет, наверное, тебя это разочарует, но все было совсем не так. Видел бы ты его глаза, когда он умирал! До последнего он оставался воином. Не то, что ты. Даже осознавая неизбежное, он все равно продолжал сражаться. Да, кстати, он так и не смог отомстить.

— Кого он искал?

— Александра, слугу Анатаса. О! Я узнаю этот взгляд! Да! Я вижу ненависть, я ее чувствую. Это хорошо!

Ворота распахнулись, и солдаты втащили во двор женщину. Она не кричала, не сопротивлялась, ее лицо не выражало эмоций, одежда кое-где была порвана, на теле виднелись ссадины и кровоподтеки. Ее поставили на колени рядом с Луцием. Маркус медленно вытащил меч из ножен и приставил к ее лицу.