Империя - [267]

— Стой! — крикнул прокуратор, и преторианец послушно опустил кнут, недовольно качая головой.

— Я вижу, язык твой подвешен неплохо и голова твоя работает хорошо. А ты знаешь, что первосвященники требуют распять тебя? Фарисеи и иудеи недовольны тем, что ты разгромил храм. Народ жаждет твоей казни, так как ты называешь себя пророком, коим не являешься.

— Людям свойственно ошибаться. Тем более в моей ситуации от людей мало что зависит, и тебе это известно куда лучше, чем остальным.

— Не понимаю, о чем ты. Тебя будут судить по римским законам и вынесут справедливый приговор.

— Я не сомневаюсь в твоей искренности, Понтий. Каждый человек может быть неправ. Стоит ли его винить в этом? И я не виню тебя за то, что ты собираешься сделать.

— А ты мне нравишься. Не зря за тобой таскалась безмозглая чернь. Теперь я понимаю, почему. Я знаю еще одного человека вроде тебя. Он может убедить любого в чем угодно. Посмотри на моего друга. Его зовут Маркус. Как думаешь, он тоже неправ? Только смотри не ошибись с ответом: этот парень шутить не любит, — рассмеялся Понтий.

— Маркус сделал выбор, это право любого человека. Зайти в темноту может каждый, но выйти из нее по силам единицам.

— Прикажи убрать его отсюда, пока я не переломал ему ноги! — подойдя к Понтию, прошептал ему на ухо преторианец.

Прокуратор взглянул на Маркуса: тот трясся, словно в ознобе, все крепче и крепче сжимая в руках плеть.

— Да что с тобой?

— Убери его, — снова злобно пробормотал брат Луция.

Понтий сделал жест рукой, и несчастного выволокли во двор.

— Да что случилось-то?

— Все нормально! — расправил плечи и похрустел шейными позвонками Маркус.

— На допрос с пристрастием это не очень похоже! — воскликнул Клементий, входя в зал, и отрывисто закашлял.

— Что ты имеешь в виду?

— Я, Понтий, имею в виду то, что нужно показать народу, что бывает с теми, кто называет себя богами, помимо императора Тиберия!

— И что ты предлагаешь? Распять? Так я его и так распну. Чего же более?

— С него нужно спустить шкуру! И с Луция тоже! Приколоти их напротив друг друга, пускай народ потешится! А девку Луция я отдам своим солдатам прямо у распятия! И это будет только началом отмщения!

— Я бы на твоем месте, Клементий, все же вел себя более сдержанно.

— С чего бы это?! — Клементий подошел ближе и небрежно шлепнул Маркуса по доспехам, давая понять, чтобы преторианец отошел в сторону. — Знаешь, Понтий, меня помиловал сам император. Он лично мне приказал заняться этими людьми, и я имею все полномочия делать с ними то, что захочу и когда захочу. Учти это! — ткнул он указательным пальцем в грудь прокуратора.

— Ты угрожаешь мне в моей же резиденции? Не слишком ли много ты на себя берешь, Клементий? — Понтий нахмурил брови и привстал со своего места.

— Предупреждаю. Сам понимаешь, в наше время доносы — дело непредсказуемое. Любой может всякую чушь написать императору.

— Я в курсе. Не первый год тебя знаю.

— Вот и прекрасно! И я бы… — Клементий снова закашлялся, а в это время преторианец в черных доспехах сделал пару шагов вперед, схватил его за горло и слегка приподнял так, что он только носками касался земли. Клементий судорожно пытался разжать хватку Маркуса, а тот спокойно и равнодушно смотрел в искривленное от ужаса и боли лицо своей жертвы. Охранники кинулись было на помощь, но Понтий жестом остановил их, и они разошлись по местам. Даже солдаты самого Клементия только мельком поглядывали друг на друга и недоуменно пожимали плечами, боясь что-либо предпринимать.

— Ну, и где сейчас твой император? — подтянул жертву ближе к себе преторианец. Клементий лишь что-то хрипел, брызгая кровавыми слюнями на руку Маркуса. — Ты — ничтожество. Такой же, как и твой отец. Думаешь, можешь поливать мою семью грязью безнаказанно? Нет! — он с отвращением покачал головой.

— Познакомься, Клементий: это Маркус, брат Луция, — произнес Понтий с нескрываемой радостью в голосе и сел, будто победитель, на свое место.

— Я не позволю никому издеваться над Луцием! Это право принадлежит только мне! — пальцы преторианца разжались, и Клементий, обхватив горло, рухнул перед ним на пол и зашелся в кашле. Вдруг тяжелый удар повалил его на спину. Подбитая гвоздями подошва опустилась на грудь, заставляя Клементия хрипеть и дергаться, словно червь, в попытках выбраться из-под ноги, которая неподъемным прессом прижимала его все сильнее и сильнее к полу. Если бы он знал, как сейчас похож на своего отца в тот момент, когда его убивал Сципион. Вскоре послышался звук ломающихся ребер, и Клементий всхлипнул кровавой пеной. Даже многое повидавшие на своем веку солдаты морщились и отворачивались в сторону. Клементий дернулся в последний раз, а нога Маркуса с неприятным хрустом провалилась в грудную клетку. Понтий прикрыл лицо рукой и понурил голову.

— Боги всемогущие, что ты наделал?!

— Знаешь, Понтий, кое-кто устал от него. Он исполнил свое предназначение, теперь он не нужен.

— И что мне написать императору? Что тот, кто фактически занял место Луция, умер у меня на вилле?! Да я же тогда пойду следом за этим сумасшедшим на крест, если не раньше него!

— Хватит пороть горячку, Понтий. Тиберий — песчинка в этом ничтожном мире, впрочем, как и ты. Так что не стоит о нем беспокоиться.