Империя - [266]

— А что с той ведьмой? С Мартой? — пряча заработок за пазуху, поинтересовался Искариот.

— Ждет тебя связанная в доме.

— Прекрасно! — Иуда потер руки и улыбнулся.

— Только прибери за собой, когда закончишь! — Клементий вынул кинжал из ножен и протянул его предателю.

— Как скажешь! — принимая оружие, ответил Иуда и поспешно скрылся в кустах.

— Девку связать и отправить в резиденцию к прокуратору! Приставить к ней усиленную охрану!

— А охрану-то зачем усиливать, командир?

— Затем, что это женщина Луция Корнелия, тупица!

Глава XLIII ОН ПРЕДАЛ СНОВА

Влажный воздух пропах плесенью и мышами. Свет тоненьким лучиком тянулся из небольшого продолговатого окошка, больше похожего на трещину в кладке стены. Грязная солома была разбросана по полу, в ней копошилась огромная крыса: она что-то искала, словно здесь могло оказаться съестное. Руки и ноги Луция были закованы в цепи, которые выходили из выложенного неровным булыжником пола. Уныло позвякивая железом, опираясь спиной на мокрую и прохладную стену, он медленно приподнялся. Крыса испугалась и юрко спряталась в норе. Голова гудела, а тело болело — видимо, удар Маркуса не был единственным. Все-таки генерал никак не мог привыкнуть к новому для него ощущению боли.

— Ну, вот и все, дружище. Недолго тебе осталось, — вздохнул он обреченно. — Живым меня отсюда точно не выпустят. Почему сразу не убили? Интересно, с Иисусом уже покончили или еще нет? А что с остальными? Что с Марией? Снова одни вопросы. И снова нет ответов!

Он улегся на бок, подгреб под себя солому и прикрыл глаза, но его спокойствие длилось недолго: тяжелая, скрипучая дверь отворилась, и в нее важной походкой, прикрывая рот окровавленным платком, вошел Клементий.

— Ну и вонища! — кривя лицо от запаха, пробормотал он и сплюнул в сторону красным. — Впрочем, тебе здесь самое место. Как говорится, яблоко от яблони недалеко падает. И встань, скотина, когда с тобой разговаривает римлянин! — он с размаху ударил лежащего Луция ногой меж ребер.

Боль вспышкой молнии пронеслась по организму. За первым ударом последовали другие. Луций пытался подняться, но Клементий снова и снова сбивал его с ног. Генерал только и успевал, что закрывать голову и лицо руками, кряхтя и принимая удары. Когда Клементий устал и, закашлявшись, отошел в сторону, генералу удалось кое-как встать.

— Поднялся, сын шлюхи и предателя?! Ну, ничего, скоро тебя приколотят к кресту, и я лично буду следить за тем, чтобы твоя агония была долгой. Ты станешь умолять меня о смерти!

Луций молчал и лишь скрипел зубами от злости. Теперь он понимал, почему ему не дали убить этого выродка.

— Значит, не хочешь говорить? Ладно. Когда я приколочу твою девку напротив тебя, думаю, твои речи будут куда более многословными! — Клементий вышел и запер за собой дверь.

Место заключения мгновенно сузилось для генерала до невероятных размеров, и, казалось, Луций и сам уменьшился вместе с ним. Даже та крыса, которая снова высунула свою мордочку из норы, имела власти и свободы больше, чем он. Сильнее всего Луций переживал не за себя и даже не за учителя, тем более, не за его учеников — он боялся за Марию. Генерал понимал, на что способен Клементий, так как знал, на что совсем недавно был способен он сам.

* * *

Иисус смиренно ожидал перед большой аркой, ведущей в покои дворца наместника Иудеи. Четверо солдат охраняли его, хотя он не оказывал ни малейшего сопротивления.

— Это дом Пилата? — спросил Иисус, обращаясь к одному из легионеров.

— Да! И заткнись!

На вилле послышались голоса. Старший по дому, по всей видимости, вольноотпущенный, подошел к одному из конвоиров и велел ввести подозреваемого.

— Давай, пошел, сын божий, мать твою! — толкая задержанного взашей, скомандовал стражник.

Иисуса ввели в роскошную комнату, пропитанную тонкими ароматами дорогих благовоний и обставленную в лучших римских традициях. Посреди нее, в кресле, украшенном серебряными орлами, восседал Понтий. Рядом с ним стоял огромного роста преторианец в черных доспехах, отделанных золотом. Маркус покручивал в ладонях плеть, отчего та еле слышно хрустела. Он окинул взглядом стоящего перед ним человека с блаженным выражением лица, презрительно хмыкнул, подошел ближе и ударил по ногам так, что тот рухнул перед прокуратором на колени.

— Я задам тебе вопрос, а ты подумай хорошенько, прежде чем ответить мне на него, — потер виски Понтий. — Кто ты?

Иисус промолчал.

— Ты смеешь мне не отвечать?! Разве не знаешь, что я властен вершить над тобой любой суд и даже распять тебя, если понадобится?! Но и отпустить тебя на все четыре стороны я также могу.

— Я знаю твою власть, но эта власть не больше, чем власть над птицей, которой запретили летать. Она все равно полетит: в этом ее жизнь, дарованная Богом.

— Птица не человек, боли не чувствует! А ты даже представить себе не можешь ту боль, которую я способен тебе причинить!

— Могу, — тихо ответил Иисус и тут же получил плетью по спине.

— Не смей перечить прокуратору! — прикрикнул на него Маркус.

Учитель, морщась, поднялся с колен.

— Разве я могу перечить тому, кто сейчас выше людей?

Маркус снова взмахнул плетью.