Империя, которую мы потеряли. Книга 1 - [78]

Откупы плодили на Руси тьму бедствий. Самый вредный откуп был, конечно же, откуп на право торговать спиртным — государство спаивало народ, подключая к этому и предпринимательский класс. Спиртные откупы плодили преступность — до пятой части заключенных в России сидели за преступления, связанные со спиртным — либо гнали, либо продавали в одной волости спиртное из другой и так далее. Но главное — практика откупов порождала монополизм и убивала конкуренцию на корню. Порождала она и коррупцию. Предпринимательский класс в России оказывался изначально связан с государством теснее, чем того требовалось, и он не был заинтересован в снижении издержек и модернизации. Не было конкуренции, и бизнес не был в ней заинтересован — наоборот, он требовал от государства все новых и новых льгот и тарифной защиты. А если была такая возможность — он объединялся в монополии и диктовал цену рынку — всю прибыль в цепочке съедали низкие переделы и заниматься, скажем, сложным машиностроением при такой цене на уголь и сталь — было почти что невыгодно.

Эта родовая травма русского капитализма — видна и поныне.

2. Русский капиталист, что купец, что бизнесмен — занимал в обществе совсем не то положение, какое ему следовало бы занимать.

Во всем мире, в частности в Великобритании, в США — интеллигент был на положении наемного работника, только труд он продавал не физический, а интеллектуальный. Никто в жизни не подумал бы, что например, писатель или журналист, пришедший скажем к Генри Форду брать у него интервью или писать о нем книгу — по социальному положению может быть выше Форда. Форд миллионер, капитан индустрии — а это кто? Но в России — все было наоборот. Не только чиновник и дворянин — но и разночинец занимали в обществе положение выше купца!

Приведу один пример. Грязный. Известная актриса Мария Андреева открыто сожительствовала сразу с двумя мужчинами — миллионером и спонсором театра, где она играла, Саввой Морозовым, и писателем, Максимом Горьким. Это считалось нормальным не только обществом, но и самим Морозовым, который видимо был польщен, что делит женщину с человеком, который считался одним из светил русской словесности. Нигде, кроме России, такая любовь на троих была невозможна, и нигде, кроме России, миллионер не стал бы делить женщину с каким-то там писателем.

Купцы, обладая деньгами, порой несметными, но находясь очень низко на социальной лестнице, уже во втором-третьем поколении пытались подняться повыше. Самым простым, понятное дело, было стать интеллигентом, получить высшее образование. Так возник очень опасный «подвид» русской интеллигенции, который хотелось бы упомянуть — «интеллигент с деньгами». Самый яркий пример — Александр Иванович Гучков. Сын купца, один из самых опасных людей в дофевральском раскладе, заговорщик, пытавшийся создать теорию «цветной революции» за сто лет до американцев. Человек, который по наблюдению современников — всегда странным образом оказывался там, где либо лилась, либо вот-вот должна была пролиться кровь. Будучи, по всей видимости, неплохим бизнесменом, он не удовольствовался тем что развивал бизнес, становился капитаном индустрии. Его неудовлетворенное самолюбие толкало его в политику — гласный Думы Москвы, затем городской голова, затем председатель Третьей Думы. Это же самолюбие — по всей видимости толкнуло его на конфликт с Николаем II, хотя истинные политические взгляды Гучкова были консервативными. Точно так же в политику пошли Рябушинский, миллионер (по нынешним меркам миллиардер) Терещенко. Особенностью русской Думы было личное присутствие в ней крупных предпринимателей, причем их было столько, что они создали свою фракцию. Их толкала в Думу не депутатская неприкосновенность, как сейчас — а попытка повысить свой социальный статус за счет занятия политикой. В итоге — хозяйство теряло отличных предпринимателей, политика приобретала плохих политиков — популистов.

3. Срастание бизнеса и политики через монополизацию — намного раньше, чем на Западе породило в России такой тип чиновников как «долбины» (должностные лица с бизнес-интересами) и «семейные подряды» на государственной службе. Ярким примером служит сын министра финансов Вышнеградского, который возглавил крупнейший в России коммерческий банк, а его однокурсник Путилов — крупнейшую в России машиностроительную корпорацию. Уже тогда юный российский бизнес развивался со всеми болячками развитого капитализма — неравенство перед законом, рейдерство с использованием госструктур. Отсюда же идет поспешное огосударствление в период Первой мировой целых отраслей народного хозяйства, начиная от промышленности и заканчивая выпечкой хлеба, что лишь усугубило как ситуацию в экономике, так и противостояние общества и государства.

Совокупность проблем, описанных выше — привела к тому, что русское купечество, русский предпринимательский класс — не стал опорой консерватизма и охранительства, как в других странах — а вместе с рабочими, крестьянами, национальными меньшинствами стал бороться за свои права! Иногда эта борьба приобретала уж совсем выходящие за рамки формы — так фабрикант Николай Шмидт во время декабрьского восстания 1905 года в Москве… присоединился к восставшим рабочим, и покупал оружие и патроны для них на свои деньги! Конечно — это экстремальный вариант, но большевикам деньги жертвовали многие, и не под дулом пистолета.