Империя, которую мы потеряли. Книга 1 - [102]

Я приведу довольно большой отрывок из Георга Хальгартена, чтобы было понятно, о чем идет речь.

…

С новым покровительственным тарифом было, естественно, связано политическое господство Партии центра, которая, представляя собой микрокосм германских экономических условий, была необходима правительству для урегулирования аграрных и промышленных противоречий. Новый лидер Центра Петер Шпан поддерживал правительство, в чем ему со стороны консерваторов помогали лидеры Консервативной партии граф Каниц и граф Шверин-Лёвиц. Конкурировавшие с консерваторами лидеры Союза сельских хозяев (частично буржуазного происхождения) собирали тем временем неудовлетворенную часть сельских хозяев для атак против парламентской политики консерваторов. После опубликования тарифа в середине лета 1901 года вся германская внутренняя политика стала вращаться вокруг борьбы за пошлины. В начале октября Центральный союз германских промышленников в принципе высказался против требований аграриев. В рядах промышленников различные группы боролись между собой; экспортная промышленность противилась повышению цен на сырье, к радости биржи и оптовиков, союзником которых в борьбе против правительственных пошлин была парламентская группа Союза свободомыслящих. Это была ожесточенная борьба интересов, изобиловавшая тактическими ходами и уловками. «Крейццейтунг» угрожала промышленности возобновлением социальной политики восьмидесятых годов, которая легла бы бременем на плечи предпринимателей. Рабочий вопрос, как обычно, был для аграриев прекрасным средством для наступления на предпринимателей, однако они не были склонны снизить цены на хлеб для городских рабочих. По этим же причинам социал-реформистские элементы во главе со Штёккером, и особенно штёккеровское левое крыло, откололись от правых в парламенте. В октябре того же года пастор Фридрих Науман, пытавшийся перед лицом воспоминаний о событиях 1890 года поставить господствующий вильгельминизм на службу социальной демократии, чтобы предложить кайзеру в виде возмещения услуги демократии, начал издавать журнал «Ди хильфе». Кайзер, внутренне слишком несерьезный и неуравновешенный для подобной роли, кажется, был тогда уже занят другим делом. В конце октября, как раз в то время, когда Национал-либеральная партия устраивала множество собраний в интересах промышленности, ходили слухи, что кайзера удалось привлечь на сторону требований тарифа. В рядах аграриев было известно, что кайзер тогда очень сблизился с представителями крупных пароходных обществ, которые во время тогдашнего кризиса готовили главный удар в мировой политике. В ту осень Альберт Баллин пользовался большой благосклонностью кайзера. Однако пароходные общества означали экспорт и импорт и борьбу прежде всего против аграрных пошлин, затрудняющих импорт иностранного зерна. Уже сама по себе агитация в пользу покровительственных пошлин означала обострение отношений с заграницей. Однако, чтобы добиться покровительственных пошлин, было бы полезно наглядно продемонстрировать немецкой общественности необходимость национальной автаркии, производства нужного Германии зерна в самой стране.

…

При такой позиции правящих кругов нечего было и думать о привлечении крайнего аграрного крыла. Следовательно, промышленность тем более должна была стараться привлечь Центр к решению вопроса. Все козыри были в руках католической партии. Ее тактика в вопросе о покровительственных пошлинах была мастерской, с парламентской точки зрения прямо-таки гениальной. Нельзя забывать, что Центру приходилось удовлетворять самые различные интересы: крупных и мелких землевладельцев, а также промышленности, мелкого бюргерства и рабочих. Этим различным интересам соответствовало предложение повысить пошлины на зерно и на промышленные товары, однако доходы от повышения передавать не рейху, а специально созданной организации помощи вдовам и сиротам. Это предложение, названное по имени депутата Тримборна, убивало сразу трех зайцев. Во-первых, оно удовлетворяло аграриев Центра, во-вторых, соответствовало христианской любви к ближнему и, следовательно, привлекало некоторых рабочих, не говоря уже о работодателях, и, в-третьих, позволяло— по-прежнему держать империю в финансово-политическом отношении в руках Центра, то есть стабилизировало капелланократию. Имперская бюрократия неистовствовала. Однако что можно было сделать в то время против Центра? Оставались обычные закулисные переговоры. За принятие предложения Тримборна правительством и за чаевые для баварских крестьян, производящих ячмень, на который, к огорчению баварской бюрократии, повысили пошлины, Центр отказался от повышения тарифных ставок на зерно сверх позиций, предложенных правительством. Результат означал победу тяжелой промышленности, которая с самого начала выступала за правительственный проект. Большинство консерваторов уже в последнюю минуту удалось склонить к компромиссу снижением пошлин на сельскохозяйственные орудия. Собранное таким образом большинство подавило обструкции свободомыслящих и социал-демократов; в результате нарушения порядка ведения заседаний в ночь с 13 на 14 декабря появился новый таможенный тариф. Однако борьба за пошлины не закончилась без того, чтобы не спровоцировать еще раз внешнеполитическую интермедию. Это произошло следующим образом: 16 октября 1902 года Вюлов сделал заявление о том, что правительство не пойдет на уступки аграрному большинству рейхстага в вопросе о проекте тарифа на зерно. Казалось, тем самым тариф провалился. Аграрии уже стали верить в сохранение прежних торговых договоров. В это время у ворот Германии появились, ища помощи, три бурских генерала — Бота, Девет и Деларей, которые до самого конца вели борьбу с Англией партизанскими методами. В такой момент наивысшего напряжения их приезд, произвел такое же впечатление, как и речь английского министра колоний ровно год назад. Но в отличие от прошлого года английская пресса также пришла в возбуждение, в котором, однако, звучало больше, чем одно лишь— чувство вновь обретенной внешнеполитической безопасности и свободы действий. Вокруг вопроса, примет ли кайзер бурских генералов или нет, разгорелась ожесточенная борьба, вопрос о приеме бурских генералов стал символом англо-германских отношений….