Игрушка - [5]

Лена вернулась к двери. Из негромких коротких фраз она поняла, что игра закончена, и выиграл Артур.

Но, поговорив с минуту, Артур с Эдиком сели играть опять. Снова зашевелились карты. Участники игры материли друг друга и Лену.

Она присела на корточки. Все то, что происходило, было страшно. Ведь, Лена много уже чего видела в своей небольшой жизни. Много видела. Но вот только в карты на нее еще не играли.

Бумажные хлопки по столу звучали пугающе. Лена вспомнила свою подружку, университетскую сокурсницу Надю. Та по глупости вышла за сантехника, и муж, чтобы выместить на ней зло своей жизни, безобразной и горькой, бил жену шлангом. Еще вспомнила одну дальнюю родственницу, которой супруг с похмелья выбил половину зубов. Участковый хотел посадить мужа, но жена не дала. Кто будет кормить моих детей? — Спросила она участкового. — Вы?.. Самое страшное, — думала Лена, — это когда жизнь хочет тебя раздавить, а ты ничего, совсем ничего, не можешь поделать.

Она опять прислушалась. Игра шла по новой. И уже заканчивалась. Несколько последних хлопков — Эдик выиграл.

Лена закрыла глаза. Надо убежать отсюда. Надо отсюда убежать…

Она проснулась и долго смотрела на пустой потолок. Казалось, узоры среди белой извести пытаются рассказать ей что-то важное, что-то оставшееся в далеком и забытом прошлом. Лена не понимала теперь их тайнопись. Шмыгнул носом Артур — он лежал рядом. Артур уверенно сопел во сне.

Еще час назад Лене казалось, что все кончено. Но теперь она решила: нет, не кончено. Она убежит отсюда. Сегодня убежит.

Лена тихонько сняла трубку. Набрала номер. Артур вышел в ванную. Там шумит вода, и, значит, ничего не слышно. Несколько минут у Лены есть.

— Алло… Игорь?..

Эдик, оглядевшись, аккуратно толкнул дверь. Он вернулся из Сочи, где встретился со своим старым знакомым — барыгой с местного рынка. Сбыл ему часть товара. Теперь еще дней семь-восемь надо посидеть в Туапсе. И можно дергать.

Он вошел в прихожую, поставив сумку у входа. Его сразу же что-то насторожило, он даже и сам не понял — что. Тишина в квартире показалась ему какой-то особенной, неживой. Эдик полез в карман, потрогал пистолет. Потом сделал осторожный шаг.

Дверь спальни открылась, и показался Артур. Он криво улыбнулся. Улыбка получилась неестественная, резиновая.

— Игрушка твоя… — сказал Артур медленно, — спит там. Удрать хотела.

Эдик оттолкнул его и быстро распахнул дверь. Лена, разбросав руки, лежала на кровати. Рукоятка ножа торчала из груди. Кровь стекала по ладони и падала с неподвижно застывшего пальца на пушистый белый ковер.

Эдик вытащил пистолет. Повернулся. Артур тоже держал в руке дуло. Он отошел к двери. Сделал шаг в прихожую.

— Это была моя телка, — сказал Артур. — Ты проиграл ее мне.

Артур приподнял свой пистолет. Эдик смотрел на него. Палец он держал на курке.

— Перестреляем друг друга? — Спросил тихо Артур. — Из-за козы драной?

Два дула спокойно глядели с двух метров расстояния. И было тихо в комнате.

— Ну?.. — Артур пошевелил пистолетом.

Эдик опустил ствол.

— Ладно. Но все равно… мочить ее не надо было…

Входная дверь упала, выбитая ударом снаружи. Артур не успел поднять дуло — он рухнул, подкошенный точными выстрелами. Эдик бросился к окну. Конец, — вдруг понял он отчетливо. — Это конец. Там внизу, под окном, наверняка ждут оперативники. Сдаваться живым — это верная вышка. Отстреливаться — изрешетят.

Эдик вышиб ногой окно и, оттолкнувшись, прыгнул вниз. Он приземлился на мягкую сырую грядку, засаженную какой-то зеленью и цветами. Одну секунду он не двигался — ждал, что кто-нибудь покажется из темноты. Но было тихо. Пугающе тихо.

Эдик привстал и сделал два шага.

— Сдавайся!! — Услышал он, и это было сейчас громче, чем любой выстрел.

Эдик выбросил вперед руку, в которой держал пистолет, но не успел даже прицелиться. Пистолетное дуло мелькнуло где-то в темноте, и два выстрела свалили Эдика на землю. Он схватился рукой за бедро — рука стала мокрой, хотя боли еще не было. Эдик все понял. Понял, что это уже точно конец. Конец. Там, в темноте, притаились оперативники, и с простреленной ногой ему не уйти отсюда.

Не целясь, он выстрелил четыре раза подряд, и тут же понял, что ни в кого не попал. Почему-то, вспомнил, вдруг, как когда-то, мальчишкой, играл во дворе в милиционеров-преступников. Но только тогда пистолет у него в руке был игрушечный, и, играя, Эдик любил быть бесстрашным оперативником. Именно оперативником восьмилетний Эдик мечтал стать, когда вырастет.

…Он закрыл глаза на секунду, потом снова открыл их. Почему никто не стреляет? Почему так тихо? Ладонь вспотела, рукоятка пистолета была мокрая. Эдик слегка привстал, и тут же получил пулю. Он упал. Пистолет отлетел куда-то в темноту… Конец.

Эдик, лежа на земле, видел, как из подъезда появилось несколько человек. Двое в штатском, держа стволы наготове, вышли из кустов. Эдик терял сознание. Глаза смыкались, все вокруг таяло.

И тут, он увидел лицо человека, которого сразу узнал. Воронов. Эдик видел его всего однажды, но хорошо запомнил. Не мог не запомнить. Воронов шагнул вперед. Глаза его сейчас были страшными. Страшнее, чем пистолет в руке. Он приставил дуло к носу Эдика.