Идеи о справедливости: шариат и культурные изменения в русском Туркестане - [80]

.

Так окончилась история о том, как одна семья пыталась захватить государственные земли в горах Джизакского уезда, до российского завоевания принадлежавшие казне Бухарского эмирата. Это не история героического сопротивления угнетенных коренных жителей российскому господству в Средней Азии. Скорее, данный эпизод является последним актом драмы, центральными действующими лицами которой были местные сообщества, с эмоциональным жаром утверждавшие свои права на земельную собственность, которые не могли ничем подтвердить.

История данного конфликта насчитывает более двадцати лет. По меньшей мере на протяжении целого поколения два джамаата, Джалаир и Турк, конкурировали за водные и земельные ресурсы вдоль реки Джалаир. Река протекала с юга на север по маловодным землям примерно в 20 км от города Заамин. У реки находились деревня (мавза‘/кишлак) и летнее пастбище (йайлав), которые также носили название Джалаир. В результате столкновений между джамаатами Джалаир и Турк один из них завладел летним пастбищем по соседству с деревней. Члены джамаата стали культивировать эти земли для своих целей и не допускали к ним других людей. Впоследствии история осложнилась, когда права на пастбище заявила третья сторона. Однако давайте начнем с самого начала.

Наиболее ранние данные по делу мы находим среди документов, собранных русскими чиновниками, в записи, датируемой маем 1861 года, то есть за несколько лет до российского завоевания. Согласно документу, двадцать четыре человека пришли к казию Ура-Тюбе – небольшой полуавтономной области, отличающейся политической нестабильностью[586] и, по всей видимости, формально находившейся под контролем Бухарского эмирата. Истцы намеревались зафиксировать существенные изменения порядка совместного пользования водой реки Джалаир. Прежде речная вода была доступна всем и распределялась по древнему обычаю местного населения, а именно: каждый джамаат имел право на 20 объемов воды в день (муштамал бар давра-и бист шабана руза ба расм-и кадим-и ахали). Группа владельцев (маликин) воды решила обратиться к услугам казия Ура-Тюбе, чтобы увеличить свою долю воды на три дневных объема. При этом они передавали право владения (тамлик) одним дневным объемом воды (йак аб) трем лицам: Раджаб Али-баю, Субханкули и Савир Кули-баю. Эти трое человек заплатили 14 000 таньга виднейшему из владельцев воды – Мусе-диванбеги, тем самым погасив старый долг[587]. Как предполагает титул «диванбеги», Муса занимал высокий административный пост и прежде заведовал налоговыми вопросами в Бухарском эмирате[588]. Должно быть, Муса, воспользовавшись своим авторитетом, потребовал, чтобы трое членов группы заплатили ему столь значительную сумму за право владения водой. Через несколько месяцев Муса-диванбеги пришел к тому же казию и заявил, что он имеет обязательство выплатить Раджабу Али-баю, Савиру Кули-баю и Мулле Рустаму (брату упомянутого Субханкули) ровно ту же сумму в 14 000 таньга. Нам неизвестно, почему Муса был вынужден вернуть деньги. Однако данный момент представляет интерес, поскольку он демонстрирует выделение из джамаата Джалаир маленькой автономной группы. Внутренний баланс сил этой группы склонялся в пользу потомков (авлад) некоего Файзуллы. Двое сыновей Файзуллы, Мулла Рустам и Субханкули, имели во владении по два объема воды каждый. Через несколько лет они с семью братьями закрепили за собой право владения (мулк) 200 маннами[589] земли в местности Джалаир. Эта земля граничила с другим родовым имением (муша‘), принадлежавшим сыновьям Файзуллы; таким образом, расширились владения всей семьи[590].

Потомки Файзуллы во главе с Муллой Рустамом не скрывали стремления завладеть землей Джалаира. Они всенародно объявили о своих намерениях, присвоив после российского завоевания пастбище в горной местности Кара-Кудук и начав возделывать эту землю. Тогда джалаирцы, в частности группа людей под началом некоего Ибраима, стала жаловаться, что испокон веков эта земля использовалась под пастбища и лишь малая ее часть была отведена под сельскохозяйственное производство. В начале 1884 года другая группа истцов обвинила Муллу Рустама и еще шестерых человек в том, что они незаконно захватили земли и отказывают джалаирцам в доступе к ней. Противники Муллы Рустама привлекли к делу внимание русских властей. Обратившись к колониальной администрации с прошением, недовольные джалаирцы заявили, что имеют в собственности около 1000 батманов унаследованной от предков земли, включающей в себя пашни и летние пастбища (тахминан минг батманлик ер кадим ал-аййамдан ата-бабамиздан килган экин ва яйлав джайларимиз эди). Согласно прошению, Мулла Рустам и его соратники распространяли слухи, что земля в Кара-Кудуке была якобы ими куплена (сатиб алдук диб). Данный документ, важность которого для исхода дела мы обнаружили уже многим позже свершившегося факта, помещает последовавшие события в контекст имперского законодательства: мог ли Мулла Рустам со своими родственниками действительно купить эти земли?[591] За прошением последовала инспекция, в ходе которой Мулла Рустам, пытаясь отстоять право собственности на земли, проявил резкое поведение. Однако главным оружием в этой войне стали не ножи, а документы. С течением времени количество документов росло, а вместе с ним росло и богатство Муллы Рустама.