Hvalfanger / Китобой - [46]

— То есть ты не можешь остаться?

— Нет.

Странно, но на сей раз — наверное, первый за все время — его категоричность Бериславу не злит. Наоборот, задумчиво накручивая на палец прядь черных волос, она внимательно смотрит в его темные глаза.

— Но мне оставаться необязательно. Мы с Малым китом можем пойти с тобой.

— На базу? — китобой давится слюной, — тебе? Ни в жизни!

— Если гора не идет к Магомеду, Магомед идет к горе, — девушка, уже, похоже, принявшая эту сумасшедшую идею как выход, с умным видом кивает головой, — почему бы нет, Сигмундур? Я посижу внутри. Или поброжу снаружи… как скажешь.

— Снаружи минус двадцать.

— А внутри?

— А внутри чуть теплее. Не выдумывай, Берислава. Мне плевать, что там сказал какой-то Магомед, но я — как гора — запрещаю тебе приближаться. Тебе могут причинить боль. К тому же, китоубийство — неподходящее развлечение для женщин.

— Я же не буду с тобой на корабле, — она поворачивается влево, обе ладони кладя ему на плечи. Уже ощутимо касается прядей, — я буду ждать на базе, в тепле… хоть сорок часов. Зато я буду знать, что ты близко. И никаких волков.

— Похоже, волки заботят тебя больше всего, — неудовлетворительно, пока не дозволяя себе и мысли пустить Бериславу в эту обитель смрада и крови снова, выдает китобой, — а мужчин не боишься? У которых уже год нет женщины. А тут ты…

— Если ты им скажешь, что я с тобой, они меня тронут? — ведет пальцами по его щеке, жестким волосам бороды, спускаясь к подбородку. Не верит тому, что говорит. И видит, что китобой не верит тоже.

— Вряд ли, — он бережно привлекает ее поближе, но заметно хмурится, — однако процент вероятности есть.

— Я уже была там…

— И там был только я.

— Это замечательно, что ты там был, — Берислава, соблазнительно улыбнувшись, разглаживает своими нежными пальчиками морщинки на его лице, — ты подарил мне очень и очень много. Спасибо. Но я к тому, что уже видела и окровавленные плиты, и твой комбинезон… и тебя.

Смущается, покраснев. Ей идет этот замечательный румянец.

А уж за то, какими глазами глядела на него в ту субботу, прячась за дверью, за то, каким взглядом пробегает по его телу прямо сейчас, останавливаясь на известном месте, ему снова ее хочется. Без перерывов.

— Я боюсь, ты не понимаешь, куда идешь, — в конце концов тяжело признается Сигмундур.

— Ты ходишь туда каждый день, — Берислава, прищурившись от того, что видит на лице китобоя более-менее принятое — в ее сторону! — решение, выглядит очень оптимистичной, — и живой-здоровый.

— Как будто меня можно чем-то взять…

— Нет, нельзя. Рыбы мы больше не едим, а это твое единственное слабое место, похоже…

Напоминание об отравлении и всех его последствиях, даже укрывшихся уже сенью памяти долгой зимы, китобой закатывает глаза.

— Жалеешь, что больше не можешь повалить меня?

Глаза девушки задорно блестят.

— Еще как могу, — ее пальчики предельно ясно скребутся чуть ниже пояса его джинсов, — запросто.

— Запрещенные приемы, — басисто хохоча, Сигмундур крепко прижимает девочку к себе, лишая возможности двигаться, — это-то да. Надеюсь, дальше базы ты не планируешь идти?

— Ты меня все равно не пустишь смотреть на охоту.

— Неужели тебе хочется?..

— Сигмундур, это — твоя работа. Это то, что делает тебя таким, какой ты есть, каким я люблю тебя, — девочка словно бы в извиняющемся жесте пожимает плечами, чмокнув его щеку, — я бы хотела увидеть, как ты это делаешь. Для меня это не браконьерство, не варварство… ты же не боишься моего осуждения, правда?

— Я боюсь твоего обморока. Это случится быстрее.

— От крови?

— Знаешь, одно дело, когда крови — стакан. С той же утки. А другое — когда река. С кита. Ты хоть раз была на охоте?

— Только на фотоохоте, — Берислава сконфуженно потирает ладони друг о друга за его спиной, — там все проще.

— Еще бы…

— Мне хватит, если ты возьмешь меня хотя бы на базу. Я не хочу проводить здесь всю ночь.

Сигмундур молча смотрит в ее глаза. Внимательно.

— Точно не боишься?

— Нет, — благодарно, осчастливленно улыбнувшись, Берислава крепко обнимает его шею, — спасибо тебе!

А потом виновато оглядывается на их остывший ужин и голодного Кьярвалля под столом.

— Я подогрею.

Китобой не останавливает ее. В движении Берислава ничуть не хуже, чем в покое. Из нее так и плещет энергия, энтузиазм, и магия молодости.

Чудо.

Не без гордости Сигмундур, наблюдая за ее точеной фигуркой и хлопотами о его ужине, подчеркивает тот факт, что его чудо. Личное, светлое и влюбленное.

За все деньги мира Ананду такое не купить.

Пусть подавится своим китовым мясом.

* * *

Сигмундур запирает за ними дверь. Наглухо, накрепко.

Замки лязгают, содрогается тяжелое дерево, и Кьярвалль на своем ярко-красном поводке, купленном Сигмундуром специально для этой вылазки, гордо топчется по тонкому снежному покрову.

От щенка исходит тот же энтузиазм, что и от Бериславы. Они оба, похоже, готовы подскакивать на месте от нетерпения оказаться в окружении китовых трупов.

С сомнением оглядев миниатюрную девушку, столь вдохновленно наблюдающую за поднимающимся солнцем, Сигмундур не спешит прятать ключи в карман:

— Ты точно уверена?

— Точно, — сияющая, ни больше, ни меньше, Берислава благодарно заглядывает в его глаза, — и еще раз хочу сказать спасибо, что не бросаешь нас.