Хроники Мизии - [27]

— Я здесь. — Раздался голос с лестницы. Высокий сгорбленный старик как раз спускался к своим подчиненным. — Ну, что расселись! — Привычно злобно-сварливым голосом, начал он. Но Ирминар прервал его.

— Вот приказ! — Он сунул старику в нос бумагу, сочиненную им самим с помощью писца-каллиграфа, коим оказался сотоварищ Хотрина Выпь. — Часы должны пробить ровно в полвторого! Внеплановый удар!

— Вы что! — Забормотал старик, пялясь в бумагу. — Вы что, не знаете, к чему это приведет?!

— Я ничего не знаю! Вы собираетесь обсуждать приказ советника Пайда?

— Я… нет… — Старик уставился на него подслеповатыми слезящимися глазками. Только сейчас Ирминар заметил у него сложные двуглазые окуляры, задвинутые на плешивую макушку. — Это что? Меня должны были предупредить за день, а не за двадцать три минуты!

— Ты успеешь это сделать. Пошел!

Старик затряс головой и зашевелил губами, беззвучно ругаясь.

— Ведь придется же… Э-эх!

Он развернулся и нехотя двинулся вверх по лестнице.

— Других изменений не будет? — Спросил он обернувшись.

— Нет. — Ответил Ирминар и вышел.

Каземат, внутри которого находилась яма Мохонога, располагался неподалеку от часовой башни. Ирминар сначала пошел в другую сторону. Ему нужен был одинокий человек, без свидетелей. Очередная невинная жертва. Опять он убеждал себя в ее необходимости, и невозможности этого избежать, но старые аргументы действовали все хуже. Ирминар внутренне сжимался от размеров счета, который ему рано или поздно придется оплатить. Прячась за повозкой без лошади и кучера и поджидая одинокого мужчину, какого-то лакея, которые шел, нервно оглядываясь на близкие голоса охотников за тайным убийцей, Ирминар впервые спросил себя, а хватит ли у него сил, чтобы дойти до конца? Раньше он был уверен, что хватит, и такого вопроса себе не задавал. Но теперь он понял, что будет спрашивать себя все чаще и чаще, и наступит час, когда он уверенно скажет себе — нет, не хватит! И ему остается только надеяться, что этот час окажется от него дальше, чем час победы.

Забравшись вместе с убитым лакеем в повозку, Ирминар стал быстро раздевать его, то и дело оглядываясь. Сняв с него всю одежду, кроме нижнего белья, он достал из своей сумки черные одеяния кошмарного убийцы, человека ночи и обрядил в них своего посмертного актера. На лицо надвинул черную маску, как и объяснял хранителям королевского покоя. Одежду лакея он запрятал под сиденье повозки, надеясь, что ее найдут еще не скоро, ведь искать ее никто не будет. После этого, закинув безвинное актерское тело на плечо, он прошел по улице в ту сторону, где спорили за углом охотники, и бросил его на дорогу.

Он успел удалиться на один квартал, когда услышал за спиной радостный крик.

— Сюда! Вот он!

Оглянувшись, он понял, кого на самом деле имели в виду, и уже спокойнее двинулся по направлению к своей главной цели.

Ярлык мертвого капитана сослужил ему службу еще раз. Его пропустили в логово спящего прорицателя. Ирминар оказался в длинном каменном холодном, как мертвая змея, коридоре, освещенном редкими коптящими светильниками. Он медленно, глуша шаг, двинулся по нему. Коридор сделал поворот и впереди стал виден открытый проем в его конце, за которым угадывалось большое помещение, освещенное скупым естественным светом. Судя по всему, там располагалась та самая яма. Затаив дыхание, Ирминар пошел вперед. Он не очень хорошо продумал разговор с Мохоногом. Вернее было сказать, что он совсем его не продумывал. Чего ждать от разумного чудовища? Он не знал.

По левой стороне обнаружилась еще одна открытая дверь, Ирминар неслышно подошел к ней и, не заглядывая, прислушался. Изнутри неслись едва слышные шелестящие и скребущие звуки. Ни дать, ни взять, кто-то почитывает там книжицу, переворачивая страницы и временами почесывается. Ирминар с тоской оглядел глухие стены вокруг. Но часы вот-вот пробьют. Надо идти. Часы пробьют — и Мохоног проснется. Мохоног — зверь очень сильный, как умом, так и телом, почти неодолимый. Нужно, чтобы он спал. Так с ним намного меньше хлопот. Он умеет говорить по-человечески, как дракон, может, он и в самом деле с ним в родстве. Но говорит он странные вещи. Очень любит предсказывать чужую смерть, причем предсказания его обязательно сбываются. А кому охота это знать. Дело даже не в том, что он скажет гостю, когда тот умрет и как он умрет — он может высказать эти мысли по отношению совсем других людей — короля, например… Никто не знает — сам он хочет постоянно спать, убаюкиваемый равномерный ежечасным боем часов, звуком строго определенного характера и с необходимым резонансом, или его к этому принудили, но второе, вообще говоря, вряд ли. Ирминар так не думал. И он не думал, что общение с Мохоногом всегда сводится к пророчествам. Он доверял совету Вилци, что этот зверь может знать много неположенного относительно других нечеловеческих тварей, и, глядишь, не откажет в просьбе поделиться. А на что еще рассчитывать? Лезть в драконий огонь вот так, голышом, вооружившись одной лишь безумной храбростию и отвагою? Ирминар никогда так не делал.

Он шагнул в дверной проем и остановился. Здесь за столом в небольшой келье сидел монах в черной рясе и действительно читал что-то, какие-нибудь жития. Монах был росл и плечист, хмур, и насуплен, и, насколько Ирминар помнил свое собственное отражение в зеркале, довольно похож на самого предводителя, хотя Ирминар, не смотрел так мрачно и грозно. Возможно, это сходство как знак, возможно, что-то еще остановило предводителя, но только он так и стоял, разглядывая свою очередную жертву, словно в ступоре. Монах не спеша перевернул страницу и только после этого поднял взгляд на гостя. Некоторое время они молча разглядывали друг друга. Монах смотрел на него совершенно спокойно, словно даже не ожидая вопроса. И Ирминар сказал.