Хроники 1340–1350 - [363]

Однако рыцарь был очень отважен и твердо верил своей жене. Не желая подчиниться графскому решению, он прибыл в Париж и подал иск против Жака Ле-Гри в Судебную палату[1873]. Жак явился по вызову и дал обязательство, что сделает и выполнит то, что постановит суд.

Тяжба между рыцарем и оруженосцем длилась более полутора лет. Их никак не могли примирить, ибо рыцарь твердо верил в то, что ему сообщила жена. А, кроме того, дело получило такую широкую огласку, что он был готов судиться до самой смерти. Из-за этого граф Алансонский очень сильно возненавидел рыцаря и непременно приказал бы его убить, если бы он не находился под защитой Парламента.

Наконец, после долгих разбирательств и обсуждений, Парламент постановил, что, поскольку дама не может привести против Жака Ле-Гри никаких веских доказательств, будет устроен судебный поединок не на жизнь, а на смерть[1874]. И были рыцарь с супругой и оруженосец вызваны в Париж ко дню, назначенному для поединка. По постановлению Парламента смертельный поединок должен был состояться в первый понедельник после наступления 1387 года.

В ту пору король и бароны Франции находились в Эклюзе и собирались отплыть в Англию. Когда новость о готовящемся поединке пришла в Эклюз, король уже ясно видел, что поход в Англию не состоится[1875]. Поэтому он заявил, что хочет видеть бой между рыцарем и оруженосцем. Герцог Беррийский[1876], герцог Бургундский[1877], герцог Бурбонский[1878] и коннетабль Франции[1879] тоже испытывали сильное желание посмотреть на поединок. И сказали они королю, что у него есть основание там присутствовать. Тогда король послал в Париж приказ, чтобы смертельный поединок перенесли на другой день. Разумеется, его приказу повиновались. Затем король и сеньоры вернулись во Францию. Король отпраздновал Рождество в городе Аррасе, а герцог Бургундский — в Лилле. Тем временем все их воины проследовали дальше и разошлись по своим краям, как было велено маршалами. Однако знатные сеньоры направились в Париж, дабы посмотреть на поединок.

Итак, король Франции, его дядья и коннетабль вернулись из Эклюза в Париж. Настал день поединка, каковой пришелся на начало года 1387, если считать согласно римскому обычаю[1880].

Ристалище было устроено на площади Святой Екатерины, за Тамплем. Король и его дядья прибыли на эту площадь, и собралось там столько народа, что трудно себе представить! Вдоль одной стороны ристалища были сооружены большие трибуны, дабы сеньорам было удобно наблюдать за поединком. Оба противника вышли на поле закованные в латы с головы до пят, как надлежало, и уселись в свои кресла. Граф Валеран де Линьи и де Сен-Поль[1881] помогал мессиру Жану де Карружу, а люди графа Алансонского — Жаку Ле-Гри.

Перед самым боем рыцарь подошел к своей супруге, которая сидела там же, на площади, в одной повозке, полностью обтянутой черной тканью, и сама тоже была одета в черное. И сказал он ей так:

«Сударыня, полагаясь на ваши слова, я иду рисковать жизнью в схватке с Жаком Ле-Гри. Вы знаете, насколько верно и справедливо мое дело». «Монсеньор, — молвила дама, — всё так! Сражайтесь смело, ибо ваше дело — правое!» — «Ну, тогда с Богом!» — ответил рыцарь.

С этими словами он поцеловал жену, пожал ей руку, а затем перекрестился и вышел на ристалище.

Дама осталась сидеть в повозке, обтянутой черным. Она возносила горячие мольбы к Господу и Деве Марии, смиренно прося, чтобы в сей день, по их милости, она одержала победу в соответствии со своей правотой. И скажу, что дама была в большом смятении и не знала, суждено ли ей жить. Ведь если бы поединок закончился поражением ее мужа, то, согласно судебному постановлению, его немедленно повесили бы, а ее саму — сожгли на костре. Поскольку я никогда не беседовал с дамой лично, мне не известно, раскаивалась она или нет из-за того, что дала делу зайти столь далеко и подвергла себя и мужа столь великой опасности. В любом случае, теперь ей оставалось лишь дожидаться исхода боя.

Когда противники, как надлежало, поклялись соблюдать условия поединка, их поставили друг перед другом и велели делать то, для чего они туда пришли. Они сели на коней и с самого начала повели себя очень решительно, ибо хорошо знали ратное дело. Там было великое множество французских сеньоров, приехавших посмотреть на бой.

Сначала противники сразились на копьях, но не причинили друг другу никакого вреда. После этого они спешились, дабы продолжить бой на мечах, и схватились очень отважно. И был сначала сир де Карруж ранен в бедро, из-за чего все его сторонники крайне встревожились. Но затем он повел себя столь доблестно, что поверг своего противника наземь, вонзил ему в тело меч и убил его прямо средь поля[1882].

После этого он спросил, хорошо ли он исполнил свой долг. Ему ответили — «да». Тогда тело Жака Ле-Гри было отдано палачу, который отволок его на Монфокон и там повесил.

Затем мессир Жан де Карруж предстал перед королем и преклонил колени. Король велел рыцарю подняться и распорядился, чтобы ему выдали 1000 франков. Кроме того, он сделал его своим придворным с ежегодным пожизненным пенсионом в 200 ливров