Христианство. Католичество. Реформация - [18]
Для нас важным остается следующее наблюдение: при более глубоком рассмотрении вопроса нетрудно понять, что точка зрения донатизма на действительность таинств, по сути, могла бы совпадать и с некоторыми моментами Реформации XVI века. Ибо человека – по убеждению Лютера и других реформаторов – спасает не само таинство, как таковое (общее, церковно-символическое действие, обряд), а сознательная вера (т. и. fides sacramenti) индивида как личности. В донатизме IV века это выражалось немного иначе: лишь чистая совесть может очистить в таинстве и совесть того, кто таинство принимает. Иными словами: само начало у человека, его диспозиция определяет все остальное. – Поскольку от плохого начала развивается плохое, а от доброго – доброе[43]. Если строго придерживаться такого взгляда, то можно прийти к особому итогу: действительно было лишь то таинство Святой Евхаристии, совершаемое Самым Спасителем в кругу учеников в Великий Четверг!
Кроме этого момента, донатизм, как мы уже отметили, не допускал «смешивания» духовного авторитета со светскими властями, с государством. Позже у Лютера в этой связи мы найдем его учение о т. и. «двух царствах». Об этом будет сказано в другой главе. Тем не менее, уже в рамках двух предыдущих замечаний, мы можем сделать некий предварительный вывод. А именно: в морально-личностном понимании таинств и в отрицании сливания духовного со светскими властями в определенной мере выявляется не только характер донатизма как схизмы IV века, но и сущность реформационных движений в Христианстве вообще. Сам феномен ереси или схизмы не всегда можно понять однозначно; однако всегда имеются некие общие закономерности.
«Христианское вероучение… явилось в Церкви как данное… без изменения» – отмечает автор одного известного учебника.
«Но так как у людей, составляющих Церковь, степени понимания и усвоения тех или других истин различны по различию силы их веры и понимания откровенного учения, а также по разнообразию первоначального воспитания и умственного развития, то и христианское вероучение [уже] на первых порах исторической жизни Церкви входило в сознание членов ее различно»[44].
Видно, что явление ереси и раскола продолжается и в последующие века. Так в V и VI вв. ведется борьба с монофизитством, когда по вопросу учения о «двух природах» Христа как истинного Бога-человека от официальной Церкви отделяются не просто «группы», представляющие ту или другую богословскую точку зрения, а целые поместные церкви в Египте, Армении, Сирии, Эфиопии и Индии. Дальнейшую жизнь христиан на Востоке в VIII в. особенно потрясает иконоборчество[45]. Во всяком случае, крайний рационализм отношения к иконам и сегодня показывает нечто общее не с лютеранством (в нем образовательно-наглядная роль иконы до сих пор не отрицается), но с последователями кальвинизма.
Еще позже в IX веке в центре дискуссий находятся не просто догматические споры, а личность одного из самых талантливых и образованных патриархов Константинополя – Фотия [46]. Последний случай ярко отражается и на отношениях православия с Римом; они становятся еще более напряженными. Во всяком случае, т. и. «человеческий фактор» в истории Христианства, как правило, неотделим от моментов чисто догматического и прочего порядка. Верно, случай с Фотием раз и навсегда вошел в историю как упрек Царьграду со стороны Рима за то, что на кафедру императором смещенного Игнатия взошел человек, раньше не бывший даже рядовым священником. Но тесное переплетение возможных отклонений от предписаний, норм и обычаев Церкви с «человеческим фактором», т. е. с приязнью или неприязнью мы видим не только в IX веке, и не только между Константинополем и Римом.
В свое время Лютер не раз любил повторять: когда я вижу свою собственную человеческую слабость и непостоянство по отношению к другим, то я могу утешаться лишь одним обстоятельством. – Тем, что и Иуду Господь до конца терпел среди других Своих учеников! В Новом Завете, кроме сего, мы находим довольно напряженные отношения в Коринфской церкви. Дух разных партий – что также относится к «человеческому фактору» – в этой общине держится довольно долго; после апостола Павла по тому же вопросу единства пишет и Климент Римский. И опять, незаконное смещение пресвитеров не отделимо от межличностных отношений в поместной Коринфской церкви. Примеры такого и подобного рода не только наглядны, но для нас поучительны даже сегодня.
Как известно, на V-м Вселенском соборе (553 г.) окончательно осуждается Ориген (+ 253/54) – муж, который при своей жизни первый для Христианства создал систему учения. Как известно, Ориген уже с 18 лет был избран руководителем известной катехетической школы в Александрии. Читая 6-ю книгу Истории Церкви у Евсевия, можно лишь восхищаться характеристикой Оригена, его постоянному стремлению не только к глубокой учености, но и духовно-моральному совершенству. Вопреки этому, уже при своей жизни этот ученый муж подвергался критике не только из-за своих философских и богословских убеждений; его окончательно осудили в последующие столетия, а именно, его же ученики, сами многое перенявшие от него. Уже собственная эпоха осудила Оригена, в первую очередь, не из-за богословских, из-за властолюбивых, прямо говоря, церковно-политических побуждений. – Явление, которое и сегодня время от времени повторяется во всех христианских церквях и конфессиях.
