Хождение к Студеному морю - [89]

Из-за угловатых, еще не приглаженных дождями и ветром камней выбежал заяц. Пощипывая на ходу траву, он приблизился к неподвижно стоящему человеку почти вплотную. Скитник присвистнул – косой на мгновение оцепенел, а потом подпрыгнул и, развернувшись прямо в воздухе, дал стрекача.

На небе ни облачка. Но Корней не поленился, поставил палатку – Заполярье приучило не доверять погоде. И не ошибся: на бледной лазури появились веретенообразные облака. И, хотя вокруг продолжали царить покой и тишина, он знал, что означает их появление. Вряд ли на Севере существует более верный признак резкой смены погоды, чем они.

По морю заходила беспокойная зыбь. Волнение с каждой минутой нарастало. И вот уже льдины, взлетая на гребни волн, сталкиваются, с треском ломают друг друга; погружаются в пучину и вновь выныривают. Рокот прибоя не давал спать всю ночь. Под утро еще полил и холодный дождь.

Когда он ослабел до мороси, Корней свернул лагерь и погнал упряжку к поселку на предельной скорости. Окантованные металлической лентой полозья скользили по мокрой траве, как по маслу. На берегу, среди обломков льда, заметил непонятные предметы разного цвета. Подъехав ближе, увидел тюки тканей, частично присыпанные песком. Похоже, во время шторма с палубы какого-то судна смыло плохо закрепленный груз.

Впереди показался человек. Увидев упряжку, он повернулся и быстро скрылся за бугром.

«Видать, пришел за „морским подношением“ и испугался», – подумал скитник.

Донос. Старатели. Каменные юкагиры

Первый человек, которого Корней встретил в поселке, как ни странно, оказался соседом Никиты. Он и объяснил, как пройти к его дому. Человек этот не понравился Корнею. Что-то в нем было неприятное. Постное лицо, невыразительные, рыбьи глаза, подобострастная улыбка отталкивали.

Никита, невысокий, щуплый востроносый, с рыжей, всклокоченной бородой мужичок, узнав, от кого гость, на скорую руку собрал на стол и усадил Корнея отведать жареной рыбки, на ходу поясняя:

– Жена в Певек уехала к внукам. В сентябре ей уже не отлучиться – в школе учительствует. Вы уж не обессудьте, сам хозяйничаю.

Услышав, что Корней идет на Чукотку, поинтересовался:

– А документы имеются?

– Есть справка с печатями с тех мест, где проходил.

– Слава богу. Милиция вовсю шмоняет – недавно трое зеков сбежали. А у вас вид больно истрепанный. Вы как меня нашли?

– Твой сосед растолковал.

– Понятно. Будем ждать гостей, – усмехнулся Никита.

– Каких гостей?

– Да он наверняка особистов приведет. Осип только с виду добрый, на самом деле поганец редкий. У него вместо совести дырка от баранки.

И точно, вскоре в дверь постучали. Это был Осип. Пришел вроде как за солью, а сам все Корнея расспрашивает: какими судьбами, куда путь держит. Следом подоспел и особист. Глянув на Корнея коротким, запоминающим взглядом, задал несколько вопросов. А внимательно изучив справку, попросил задрать обе штанины. Убедившись, что Корней действительно одноногий и уже столько прошел, чтобы сгладить неловкость, предложил:

– Корней Елисеевич, через три дня мы с начальником на катере в Певек идем. Можем взять. А там отправим ближайшим судном до Уэлена.

– Благодарю, товарищ лейтенант. Я подумаю.

Корней, утомленный дорогой, загорелся было возможностью так быстро попасть на Чукотку, но уже на следующий день засомневался: «Что же получается? В самом конце пути на поблажку соблазнился. Нет уж! Буду добираться своим ходом», – решил он и сразу почувствовал облегчение.

– Корней Елисеевич, вы все же известите особистов, что не поедете, а то некрасиво получится. Они в гостевом доме живут, – посоветовал Никита.

– Ты прав. Схожу… Как думаешь, за сколько дней можно на собаках добраться до Чукотского Носа?

– Троп по побережью почти нет. Мы ж летом по воде, а зимой – где по снегу, где по льду. Так что месяца два, а то и три уйдет – реки могут задержать. Ведь сейчас в горах самый разгар таяния, а если еще и дожди зарядят, их вброд не одолеть.

– Выходит, до прихода «Арктики» не успею.

– А когда «Арктика» там будет?

– Капитан говорил, в середине июля.

– Нее-еет, за такой срок никак. Ежели только с особистами до Певека.

– Хочу все же своим ходом… Раз не успеваю, торопиться смысла нет. В горы уйду. Там порыбачу, поохочусь, собак откормлю. А зимой по снегу двинусь.

– Зачем куда-то идти? У меня живите. Здесь и рыбалка хорошая.

– Спаси Христос, Никита! В поселке мне худо – людей много. Я горы, волю люблю.

– Ну тогда вам к каменным юкагирам[91]. У меня там есть надежный приятель. Иваном зовут. Очень хороший мужик. Я нарты для него делаю. Он говорит, мои самые прочные и легкие. Иван будет рад. Ему всегда помощники нужны. Стадо большое, а дети разъехались.

– А что? Отличная идея! Я ведь оленей с детства обучен смотреть.

Лейтенант встретил Корнея радушно:

– Пойдемте, я вас начальнику представлю. Он хотел познакомиться.

– Товарищ капитан, разрешите?

– Заходи, заходи, – произнес грузный офицер, с до блеска выбритой головой.

– Вот он, наш одноногий герой. Вчера о нем докладывал.

Капитан, с любопытством глянув на обтрепанного, обросшего человека, вдруг переменился в лице:

– Не может быть! Дядя Корней, неужто вы?