Хороша ли для вас эта песня без слов - [17]

Вдруг я подумал: она ходила по поручению мачехи. У них со Стивом — мачеха.

…Странное дело, этими и подобными мыслями я был загружен тогда выше головы, или, если смотреть от уровня земли, то, по крайней мере, достаточно высоко, несколько выше уровня сердца, к тому же ситуация чуть позже стала вовсе уж несладкой, и при всем этом вдруг я стал прилично учиться; по нескольку часов в день, как в вату, ничего не слыша вокруг себя, я зарывался в учебники и свои незамысловатые тетради; в школе, в глазах Аллушки и других учителей я был, как ясное солнышко, они разводили руками, неловко даже задевая руками это свечение, но это мне, мешая, в итоге не помешало, и я вполне прилично закончил учебный год. Чудо.

10

Я, конечно, побаивался, но, в общем-то, зря — вечер, пушкинский (плюс аэробное диско), прошел отлично, ну, очень и очень неплохо, по крайней мере. Само собой, Нинуля и Пирожок меня никоим образом не подвели. Нинуля, по сути дела, выступила как лектор — она сама рассказала о Пушкине широко открытым ртам и глазам моего класса. Она говорила так горячо и просто, что Юлик Саркисян пересел через два ряда вперед на свободное место и смотрел на нее так, будто сама она была из девятнадцатого века и жила на Миллионной или Морской улице. Даже у меня, неуча, было впечатление, что она — молодая красивая дама если уж не девятнадцатого века, то, по крайней мере, начала двадцатого. Иногда я встречался глазами с сияющими глазами нашей милой Аллушки, и она мне радостно кивала. Я, так уж вышло, палец о палец не ударил для того, чтобы создать такой чудесный вечер, просто поговорил с ребятами и все, но она, умница с математическим складом ума, прекрасно понимала, как важен результат нашего мероприятия, и то, что рассказывал о великом поэте не я, а какая-то милая девочка, так это было просто замечательно, восхитительно, как теплый, ласковый дождик в мае месяце.

Конечно, когда Нинуля кончила, это были не аплодисменты, а какой-то шквал, хоть паруса убирай. Юлик Саркисян качал головой из стороны в сторону, я это понял так: надо же, девочка, можно сказать, действительно брела однажды по Мойке и встретила Александра Сергеевича, несколько рассеянного и задумчивого в тот вечер; она робко окликнула его, извинилась, сказала, кто она, они, стоя возле моста через реку Мойку, немного поговорили и потом расстались и пошли каждый в свою сторону, он, по Мойке, домой, она по Невскому — к приятельнице, обоим стало как-то легче на душе, светлее, он даже начал легко размахивать своей тростью… и вот эта девочка, думали мы с Юликом, живет здесь же, рядом, в моем районе, в моем к тому же доме.

Конец вечера, собственно «диско», прошел очень горячо и убедительно. Пирожок, Ванечка, принес не только свой кассетник с отменными записями, но и гитару и поиграл немного, все прямо визжали от восторга. И когда Нинуля (в процессе его игры) несколько раз его поправляла, никого это не смущало, Ванечка не становился в глазах моего класса меньше, потому что Нинуле было все можно.

В конце вечера (все не хотели расходиться) Аллушка кое-как всех утихомирила и как-то — я бы сказал, излишне официально — стала меня благодарить (честно говоря, мне было стыдно). Я стал бормотать, что ничего особенного не сделал, просто попросил Нинулю и Ванечку мне помочь, а она сказала, что все это ерунда и она, Аллушка, считает, что дело вовсе не в организаторских способностях, а в том, что я такой человек, раз у меня такие друзья, как Ниночка и Ваня, и это замечательно, что все организовалось само собой, и, видно, класс что-то такое ощущал, если все-таки поручил это сделать именно мне, «высчитал» меня. Она кое-как овладела классом и заодно рассказала о ньютоновом яблочке, которое, как известно в силу небольшой ширины кроны (ее диаметра) дерева падает недалеко не только от яблоньки, но и от другого яблока, падавшего параллельным курсом, — она умудрилась рассказать о Митьке, которого и так знал каждый. Она сказала, что после восьмого класса он, блестящий математик и физик, выбрал ПТУ, какая-то часть класса охнула, какая-то зааплодировала и заорала, а наша маленькая Галочка пискнула — зачем, мол, он это сделал, точнее сделает, ведь он гений.

— Он хочет все уметь делать своими руками, — нежно сказала Аллушка, нежно, но и строго. — А главное, — добавила она, — его товарищи по ПТУ поймут, если не понимали, как это важно уметь все толково делать и уметь овладеть толковой профессией — всем нужны именно толковые люди, а вовсе не такие, которые пошли в ПТУ потому, что неважно учились.

По-моему, Аллушка была счастлива.

…Через несколько дней от мамы-Риты пришло письмо. Более или менее коротенькое: она по-прежнему была занята выше головы, полно работы.

«Дорогие мои, — писала она. — Письмо коротенькое, я — в работе. Я по вас очень скучаю, по всем троим, так как вас — трое, это немало. По кому больше? Любой из вас может дать любой ответ и не ошибется. Только люблю я вас по-разному, а скучаю одинаково. Я клуша, курица наседка, цыплята мои! Ради вашей глупой курицы хотя бы — будьте здоровы и сыты. Ваше дело это обещать, а мое — поменьше разрываться, Митенька! Конечно, со временем я умом поняла твой выбор, ПТУ, но чего-то я не до конца чувствую это душой, наверное, я не современная. Поживем — увидим. Тем более, ты все равно поступишь по-своему.